Пелевин не любит цукербринов
В новом произведении Виктора Пелевина «Любовь к трём цукербринам», которое, очевидно, сходу попало в фавориты продаж на книжном рынке, читатель снова ознакомится с кратким курсом фирменной пелевинской демонологии. Но не поссорится ли в этом случае автор со своим читателем?
Книга имеет несколько повестей, объединённых двумя главными фигурами. Один храбрец, Киклоп, выполняет сверхъестественную функцию – он по воле неких «всевышних» (все пелевинские «всевышние», как мы не забываем – это замаскированные линии) надзирает за равновесием в людской судьбе.
Предотвращает небольшие на первый взгляд происшествия, в следствии которых история может пойти неверным путём.
К примеру, одна дама в Киеве не захватит с собой громадный зонтик, следовательно, не ударит им одну дамочку, поспорив с ней в метро о личности Петлюры. Разукрашенная дамочка не позовёт в собственном любовнике жарких эмоций.
Стоящий сейчас на балконе и поджидающий изменщицу супруг не выбросит окурок вниз. Окурок не попадёт на воротник сотнику Гавриле. Сотник Гаврила не дёрнется и не попадёт под машину.
Майдан, лишившись сотника, ослабнет, и Янукович останется у власти, а Крым не возвратится к Российской Федерации. Вот это и предотвратит Киклоп, внедрившись в сознание киевлянки и негромко повторяя «Забери зонтик, забери зонтик…»
Как вы осознали, всё это чистое развесёлое пелевинское издевательство достаточно привлекательного сорта – насмешка свободного человека над дьявольскими игрищами.Отечественный Киклоп тем временем опекает не только помойку истории, но обычного, живого человека по имени Кеша.
Ну как обычного – Кеша же представитель «креативного класса», он «крякл», значит, трудится – троллит на сайте Contra.ru, иногда отвлекаясь на японскую порнографию. Потому, что порнография образовывает треть всего интернет-трафика по большому счету, Пелевин тут же создаёт ужасную картину завоевания человечества инопланетянами посредством технологического кремниевого авангарда.
Все многомиллионные ежедневные экстазы перед экраном сливаются в одну огромную тёмную реку энергии, которая через компьютеры утекает к инопланетным завоевателям. Вот на кого трудятся в действительности кряклы!
А дальше начинается самое основное. Пелевин приступает к созданию крякловой антиутопии.
Он рисует картину будущего, где все жизни и основные свойства доведены до собственного логического – и омерзительного финиша.
На высоте пять километров от почвы расположены кластеры, где в одноместных либо двухместных (это домашние) капсулах обитают существа, всецело лишённые воли и разума. В их мозг вживлены электроды, по которым поступает всё: и картина мира, и общение, и ощущения, и, очевидно, реклама, которую уже не отключить.
Крякл может заказать себе шампанское и трюфели, взять на языке необходимые чувственные приметы как бы употреблённых веществ, не смотря на то, что в действительности его питают по трубочкам жидкими смесями.
С женой крякл общается через особенную плёнку и не видит партнёра, но уж мнит что угодно, да хоть собственную заветную японскую школьницу. Контакт с действительностью всецело заменён миражом.
Дабы тренировать чувственный аппарат, крякл «трудится» – другими словами на один сутки погружается в такие ситуации, где ему приходится испытывать страх и боль, но и эти обстановки приходят к нему по электродам. По окончании чего, обновлённый и радостный, крякл снова принимается выпивать собственный сенсорный коктейль, он же на «вэлфере», на пособии другими словами.
Общество разрешает кряклам обитать в иллюзиях на высоте пять километров, чтобы изолировать их от судьбы. А разве они не этого желали, приникая 200 лет назад к экранам компьютеров?
Не об этом грезили, днями зависая на сайтах и качая порнографию?
Так что неизвестные «всевышние» – цукербрины, являясь в фантомном небе будущего, как три солнца, заветную мечту интернет-человечества.
Вот какая картина получается. Пелевин и сам деятельный пользователь компьютерных благ.Обрисовывает он жизнь Кеши-тролля так, что неактивный пользователь может и не осознать всех терминов и по большому счету не въехать, что происходит.
Но создатель существенно старше главного контингента собственных читателей. Он другого поколения. Он обременён «чувствами» и лишними знаниями.
Исходя из этого Пелевин то цитирует полностью неактуальных для нынешних кряклов Пушкина, Гумилёва и Введенского, то допускает в собственные насмешливые демонологические изыскания чисто чеховскую ноту «тоски о лучшей жизни». Пелевин создаёт миры, в которых сам жить не желает.
Не обожает он всех этих цукербринов.
Пожалуй, он обожает Надежду, в прямом и переносном смысле слова. В современном пласте книги эта Надежда – негромкая женщина, поливающая цветы в офисе Contra.ru, в антиутопии – создательница собственного негромкого зелёного мира.
Само собой разумеется, также иллюзорного, но по Пелевину всё – иллюзия, так что ответственна не сущность (она, так или иначе, фантомна), а её наполнение. Поливающая в реале цветы, на просторах иножизни выращивает дивный сад.
И человек может в том направлении попасть, хоть на мгновение отдыхая от бдительного ока неумолимых цукербринов.
Но читатели Пелевина по большей части и сами выполняют собственные дни, как тролль Кеша. По вкусу ли им будет необходимо тотальное издевательство над собственным образом судьбы?
Так как «Любовь к трём цукербринам» – самая настоящая сатира, в духе Свифта. Либо они уже прекратили просматривать книги и по большому счету каждые тексты, где больше 50 слов?
И предпочитают отворачиваться от некогда любимого автора с фырканьем, что он-де «уже не тот».
А он всё тот же – свободный человек с головой, набитой фантазиями, пишущий собственные насмешливые и тоскливые книжки и не планирующий гладить читателя по шёрстке.
Михаил Делягин о роли общаков в работе ЦБ
Аудиокнига \
