Александр марков: «словосочетанием «теория дарвина» пользуются только креационисты и религиозные фундаменталисты»

Какова природа альтруизма и для чего он по большому счету нужен? Возможно ли продолжить любовь?

Как заявления некоторых политиков смогут повредить образованию в стране? Откуда взялась религия, и какие конкретно «ритуалы» совершают животные?

Об этом нам поведал узнаваемый биолог, популяризатор и палеонтолог науки Александр Марков.

Александр Марков – создатель более 130 научных публикаций по зоологии, палеонтологии, теории эволюции и т. д. Лауреат основной в Российской Федерации премии в области научно-популярной литературы «Просветитель». Заведующий кафедрой Биологической эволюции Биологического факультета московского университета.

Создатель многих современных научно-популярных бестселлеров, таких как двухтомник «Эволюция человека: мартышки, кости и Эволюция» и «гены человека: мартышки, душа и нейроны», «Рождение сложности. Эволюционная биология сейчас. новые и Неожиданные открытия вопросы».

Ведущий научно-популярных программ, создатель фантастических и исторических произведений.

— Александр Владимирович, какие конкретно самые поправки и существенные дополнения были внесены в теорию эволюции Дарвина? 

— на данный момент уже никто не именует эволюционную биологию «теорией Дарвина». Сейчас спорят с теорией Дарвина, опровергают теорию Дарвина, и по большому счету, пользуются словосочетанием «теория Дарвина» лишь креационисты и религиозные фундаменталисты.

Биологи говорят эволюционная биология, либо легко неспециализированная биология, по причине того, что всю биологию на данный момент возможно назвать эволюционной. Так вот, эволюционная биология со времен Дарвина всегда развивалась, и на том первом камне, что заложил Дарвин, уже выстроено огромное строение.

Самые главные вехи на этом пути следующие. В начале XX века начинается хорошая генетика, были переоткрыты законы Менделя, показалась хромосомная теория наследственности, и так наука взяла первое представление о том, как устроена наследственность.

Показалась генетика.

Дарвин не знал о генетике: тогда еще не было таковой науки. Менделя Дарвин не просматривал, тогда по большому счету никто очень не просматривал работы Менделя, они остались незамеченными.

Соответственно, Дарвин выстроил собственную теорию на предположениях, на очень способных и во многом верных предположениях, но о природе наследственности он не знал.

Генетика – это первый ответственный ход. Сперва многим казалось, что генетика с дарвинизмом согласуется не хорошо.

Дарвин писал об весьма небольших и незаметных трансформациях, он делал упор на постепенности эволюционного процесса, а ранние генетики трудились с мутациями, владеющими неотёсанным, резким фенотипическим эффектом. К примеру, зеленые горошины – желтые горошины.

Другими словами не с постепенностью, а с скачками и резкими переходами.

Пригодилось два либо три десятилетия, дабы ученые лучше разобрались в ситуации и осознали, что эти две теории замечательно согласуются. В 1930-е годы XX века была выстроена так называемая генетическая теория эволюции, включавшая популяционную генетику.

И это был второй ответственный прорыв в развитии эволюционной биологии.

Следующий наиболее значимый переломный момент был в 1950-1960-е годы XX века, в то время, когда удалось расшифровать структуру ДНК. Стала понятна уже материальная природа наследственности.

Это был принципиальный момент проверки на прочность эволюционной теории, по причине того, что она предсказала, что молекула наследственности обязана владеть определенным комплектом особенностей, дабы эволюция по Дарвину была вероятна. И открытие Крика и Уотсона, каковые расшифровали структуру ДНК, продемонстрировало, что ДНК вправду владеет ровно тем самым комплектом особенностей, которым она должна была бы владеть в случае, если бы Дарвин был прав.

Так, случилось решающее опробование, одно из многих, благополучно пройденных эволюционной теорией.

Был расшифрован генетический код, механизмы размножения наследственного материала.

И в конце 1960-х было внесено наиболее значимое дополнение к эволюционной теории, в частности, появление нейтральной теории молекулярной эволюции. Было продемонстрировано, что большая часть мутаций являются ни нужными, ни вредными, они являются нейтральными, и это событие накладывает очень важный отпечаток на ход эволюционного процесса.

Чем дальше, тем больше мы убеждаемся в том, что нейтральные процессы, нейтральные мутации и генетический дрейф имеют большое значение в эволюции.

Это новые ответственные открытия, каковые дополняют отечественные представления о биологической эволюции. По большому счету же, открытия в биологии происходят ежегодно, и все они вносят новые подробности, дают новое, более глубокое познание эволюционного процесса.

— Вы заявили, что многие оспаривают теорию биологической эволюции. Вправду, это происходит везде.

Хотелось бы выяснить, что вы думаете о недавнем заявлении главы горадминистрации Казани Ильсура Метшина, что выступил против преподавания «теории эволюции» в школе? Цитирую: «Я бы не желал, дабы мои дети пологали, что они появились от мартышки, а не от воли Всевышнего».

Как вы вычисляете, это безобидная политическая риторика, которая на уровне риторики и останется, либо подобная позиция политиков может нанести вред совокупности образования у нас, поскольку это — не единичный случай? 

— Само собой разумеется, это вовсе не безобидная риторика, она вправду может навредить. К сожалению, это один из примеров современного русского тренда, что именуют «мракобесием». Это выражается в сильном перекосе мировоззрения в сторону иррационального – разных религий, вер, суеверий…

По большей части это видится в развивающемся, а не в развитом мире. Но, существуют и исключения, наподобие США, каковые являются современным, развитым страной, но показатели религиозности в том месте довольно большие.

— Как вы вычисляете, перекос в сторону религиозности – это временное явление, которое не так долго осталось ждать сойдет на нет, либо долговременная возможность – как для нас, так и для некоторых западных государств? 

— Тяжело сообщить. Прогнозировать тут сложно, поскольку это весьма комплексное явление: через чур много факторов необходимо учесть.

— Каковы же обстоятельства происхождения религии с позиций эволюционной психологии? 

— Первоначально разные верования, каковые показались у первобытного человека, делали функцию несложного объяснения непонятных ему явлений. К примеру, попала рядом молния.

Тогда человек, само собой разумеется, не имел возможности ничего знать об процессах и электричестве, каковые к разряду молнии привели, растолковать это было нереально. Исходя из этого человеку, дабы снизить беспокойство, выяснилось легче придумать какую-то сказку.

О Зевсе, к примеру. Человек просто не желает мириться с тем, что он не осуществляет контроль обстановку.

Нам нужен контроль либо хотя бы иллюзия контроля, и мы упорно ищем закономерности в случайных событиях.

Исходя из этого весьма легко формируются всякие приметы, талисманы, верования, тщетные суеверия. Совпадет какое-то явление с чем-то успешным для нас, и мы начинаем это воздействие повторять – это именуется ритуальным поведением.

Человек весьма падок на такие вещи: поиск закономерностей в том месте, где закономерностей нет. Это, по-видимому, происходит из жажды как возможно лучше осуществлять контроль окружающий мир, дабы у нас не появлялось бессилия и чувства беспомощности.

Ритуальное поведение, кстати, есть примитивной формой поведения, которая обширно видится и у животных.

— Не могли бы вы поведать о самых броских опытах по этому поводу? 

— Один из самых известных опытов – это опыт американского психолога Берреса Скиннера с голубями. Голубей сажали в клетки, в которых пища оказалась через случайные, непредсказуемые периоды времени.

Наряду с этим голубь, во-первых, не имел возможности знать, в то время, когда покажется пища, а, во-вторых, не имел возможности никак оказать влияние на это.

И, однако, у птиц начало формироваться обычное ритуальное поведение. Пример: в момент появления пищи голубь совершал какое-то воздействие, к примеру – клевал стенку.

Затем голубь может сделать вывод, что в это же время, что он делал, и возникновением пищи имеется какая-то сообщение и начать повторять это воздействие, в то время, когда голоден. Само собой разумеется, наряду с этим, он не поймёт причинно-следственных связей, просто так трудится самый несложный механизм обучения у многих животных.

Метод тут весьма простой – повторять те действия, каковые приводят к чему-то хорошему для животного, и не повторять тех, по окончании которых последовало что-то нехорошее. Вырабатывается несложный условный рефлекс, и это выглядит как раз как ритуальное поведение: голубь начинает стучать клювом о стенку, в то время, когда желает имеется.

В случае если появление пищи еще раз совпадет с этим действием, то голубь будет уже совсем не сомневается в том, что он постучит о стенку и покажется еда. Так, мы заметили, из-за чего животные смогут выполнять, на первый взгляд, полностью тщетные действия.

Второй хороший пример выработки ритуала у животного обрисован в известной книге Конрада Лоренца, основателя современной этологии – науки о поведении животных. В том месте он говорят про собственную гусыню, жившую у него в доме.

Так, в то время, когда она зашла в дом в первый раз – ей было весьма страшно, и она подбежала к окну, по-видимому, чтобы убедиться все ли в порядке, позже успокоилась и отправилась по лестнице на второй этаж. И с того времени любой раз, входя в дом, она в обязательном порядке подбегала к окну и наблюдала на улицу – это было «ритуалом» гусыни Лоренца.

Но со временем ритуал ее уменьшался и редуцировался: через пара месяцев она проходила до окна лишь полпути, а позже и вовсе прекратила доходить к окну. Ритуал свелся к тому, что при входе в дом, она только поворачивала голову в сторону окна.

Но все равно она должна была в том направлении взглянуть, перед тем как встать по лестнице.

в один раз случился эпизод, привлекший внимание Лоренца, и он поведал о нем в собственной книге. Как-то раз, не уследив за временем, он завел собственную гусыню в дом через чур поздно.

Та весьма разволновалась, забыла взглянуть в окно, и начала подниматься по лестнице, не сделав собственный ритуал. Но, начав подниматься по ступеням, она остановилась, приняла позу, которая характерна для гусей, в то время, когда им очень страшно, а затем сбежала вниз к окну, взглянуть в него, и лишь затем нормально поднялась на второй этаж.

Так, мы видим, что она испытала сильный ужас, в то время, когда осознала, что забыла выполнить данный ритуал. Такие явления свойственны кроме того для животных с значительно менее развитым мозгом, чем у нас.

— Большое количество ваших работ посвящены альтруизму. Каковы биологические базы этого явления? 

— Эволюция альтруизма – это большая, весьма увлекательная, детально созданная в эволюционной биологии тема. Имеется множество обстановок, в которых на протяжении эволюции может развиться альтруистическое поведение.

В биологии альтруистическим поведением именуют такое поведение, которое усиливает приспособленность, другими словами репродуктивный успех вторых особей в ущерб собственной приспособленности того, кто эти действия совершает.

Другими словами особь делает такие действия, каковые снижают личные шансы на размножение – пускай мало, но снижают – но увеличивают шансы на успешное размножение какой-то второй особи. Вот это именуют альтруизмом в биологии.

Тайная тут в том, что естественный отбор обязан поддерживать такие трансформации, каковые повышают приспособленность особи. А в этом случае мы видим поведение, которое снижает приспособленность.

Данный кажущийся парадокс разъясняется по-различному, но одна из главных моделей – теория родственного отбора. Она основана на том факте, что эволюция идет не в интересах особи, не в интересах вида, а в интересах генетического варианта, либо аллеля, совсем упрощенно говоря, в интересах гена.

Так вот, любой ген, либо генетический вариант, аллель – это вещь не единичная. Любой аллель существует в популяции в виде множества полностью однообразных копий, каковые сидят в различных организмах.

И чем ближе родство между особями, тем больше у них однообразных аллелей, тем больше возможность, что этот аллель одной особи имеется и у второй. Соответственно, естественный отбор пребывает в том, что копий одного аллеля делается больше с течением поколений, а другого – меньше.

Вот это и имеется эволюция методом естественного отбора.

Исходя из этого отбор может поддержать такую мутацию, которая будет склонять особь совершить альтруистический акт, благодаря которому другие особи, в которых сидит тот же самый аллель, возьмут более высокие шансы на размножение. Другими словами аллелю возможно выгодно пожертвовать одной собственной копией, дабы оказать помощь выжить множеству собственных копий.

Это чисто логическое рассуждение, которое выводится из самых неспециализированных правил, и имеется теория родственного отбора, она в полной мере работоспособна и очень многое растолковывает.

Помимо этого, существует множество вторых моделей, каковые смогут быть более частными.

К примеру, реципрокный, другими словами обоюдный альтруизм, что основан на принципе взаимности. Скажем, животное оказывает помощь какой-то особи сейчас, но это воздействие предполагает то, что и ему самому также может пригодиться помощь, исходя из этого тот, кому животное помогло день назад, окажет помощь ему на следующий день.

А если не окажет помощь, то будет наказан.

Для развития для того чтобы альтруизма должен быть достаточно развитый мозг, дабы животные были способны не забывать историю личных взаимоотношений с другими особями, не забывать репутацию собственных сородичей. На это способны птицы и млекопитающие.

Более низко организованные животные, по всей видимости, неспособны на это.

— Вправду ли любовь в биологическом смысле продолжается некое время, к примеру – популярная цифра – три года? 

— В случае если сказать о любви между сексуальными партнерами либо супругами, то все не редкость весьма по-различному. Одна любовь, продолжается годами, вторая – семь дней.

Как мне известно, имеется изучения, каковые показывали, что возможность развода растет в течение некоего времени по окончании свадьбы. Другие изучения растолковывают, что предкам отбор помогал сохранять эмоции между партнерами – хотя бы на то время, дабы родить ребенка и хоть мало поднять его на ноги.

В принципе, люди склонны как к краткосрочным, так и к долгим, устойчивым связям. Да и то, и второе возможно биологически выгодно в той либо другой ситуации.

— Возможно ли применять какие-то вещества, к примеру, гормоны, такие, как окситоцин и вазопрессин, дабы продолжить эмоции? 

— Возможно, точно возможно. Каким-то образом влияя на мозг, возможно сделать все, что угодно.

Возможно как-то модифицировать, усиливать, ослаблять определенные эмоции.

По крайней мере, на модельных объектах, на мышах-полевках, моногамных и полигамных, были проверены методики, каковые разрешают регулировать привязанность мышек друг к другу.

Для этого необходимо манипулировать восприятием и производством нейронами определенных нейротрансмиттеров, гормонов, таких как дофамин, окситоцин и вазопрессин. Серьёзны не только сами гормоны, но и рецепторы к этим гормонам, каковые делают нейроны более либо менее чувствительными к этим гормонам.

А манипулировать числом рецепторов… Для этого необходимо не просто вводить в мозг какое-то одно вещество, а вводить неестественные вирусы с особенными встроенными генами, дабы эти вирусы создавали в нейронах необходимый белок-рецептор, тем самым повышая чувствительность нейронов к гормонам. Другими словами требуются уже нейроинженерные процедуры.

Что касается несложного введения окситоцина, то оно, непременно, влияет на психику, таких опытов было совершено большое количество. Но тут дело в направленности.

Вы имеете возможность сделать человека более наивным, более открытым, готовым к каким-то ласковым эмоциям, но вопрос о том, на кого как раз они направятся – это уже от гормонов не зависит.

Скажем, в случае если невинной крысе ввести в мозг окситоцин, то она начнёт проявлять материнскую заботу о чужих крысятах, каковые ранее ей были равнодушны – другими словами о первых попавшихся детенышах. Так, требуется сочетание химических действий с определенными жизненными обстановками.

Совсем не факт, что необходимо так делать, что это верно, но все это, повторюсь, технически вероятно.

Источник: naked-science.ru

Александр Марков: Путь теории эволюции от Дарвина до наших дней. Ее последние успехи