Когда падают горы
22 февраля погиб заслуженый артист РСФСР Алексей Васильевич Петренко.
Всем казалось (да и мне казалось): Петренко – глыба, Петренко – гора, Петренко – могучее древо, сто лет простоит. А он был пронизан трепещущими нервами, чуть справлялся с потоками треволнений, был беспомощен перед правильными поражающими ударами, каковые смогут нанести человеку лишь родные, родные, любимые.
Сейчас имя артиста некое время будет неотделимо от плачевных событий его смерти: взглянул передачу по ТВ, где родная дочь от первого брака, живущая в Германии, высказывала собственные к отцу претензии, – и скоро погиб. Мгновенно.
Дабы годик-второй полежать в постельке, узнав так, кому он в действительности нужен. Нет – погиб, как дверью хлопнул, точку в споре поставил. Ушёл, потрясённый, рассерженный. Если бы жизнь Алексея Петренко зависела от пожеланий его зрителей!
Но нет – жизнь любого, самого выдающегося человека зависит от нескольких родных людей. Кроме того волшебная советская власть, с данной фатальностью боровшаяся (о коллективе думай, о Отчизне!), ничего тут не переменила.
Жаль с ним расставаться вечно. О Петренко никаких споров ни при каких обстоятельствах не было – что он за артист. Ясно, артист хороший, огромного диапазона, неординарного своеобразия. Но выяснилось это далеко не сходу.
Петренко шёл тяжёлым путём освоения профессии, он рос, он мужал, он изменялся, он всегда брал высоты.
Алексей Петренко показался в 60-х годах прошлого века на сцене Ленинградского театра имени Ленсовета как характерный комедийный актёр, пользующийся приспособлениями и ярчайшими красками. Я говорю так, по причине того, что видела Петренко на сцене Театра Ленсовета – и в роли Бьянделло («Укрощение строптивой» Шекспира), и в образе атамана Платова («Левша» по Лескову).
Зритель со хохоту чуть не по полу катался – не подметить Петренко было нереально. Собственных нелепых храбрецов он раздраконивал с таковой силой темперамента, что имел возможность бы вместо электростанции обеспечить энергией какой-нибудь район Ленинграда. Его атаман Платов, например, начинал собственные бессчётные речи нормально, но в ходе так заводился от собственного нутряного патриотизма, что уже ничего было не разобрать: он сказал всё стремительнее и стремительнее, и наконец из пламенного оратора вылетали разве отдельные слова в общем потоке диких звуков
Да, смешно, обаятельно, органично, но никто тогда не имел возможности и предвидеть, что из забавного комика вырастет замечательный артист завораживающей силы. Пологаю, что Инспирация случилась на протяжении съёмок мистического фильма таинственного режиссёра Элема Климова «Агония», где Петренко сыграл Распутина.
Что-то в том месте произошло, прорвалось в мир через актёра, к чему-то прикоснулся он и – воплотил. безумного русского и Тёмную сторону великого духа? По крайней мере об историзме обращение в фильме Климова не шла, и под видом мужичка во дворец являлось Оно.
Оно, до поры жившее в болотах и лесах (в Распутине-Петренко очевидно были черты сказочной нечисти – лешего в том месте либо водяного). Слова в устах актёра теряли собственный несложный ясный суть – он всё бормотал, гудел, рычал, не сказал С этого момента Петренко делается любимым актёром «Ленфильма», носителем «правды судьбы», воплотителем новой меры органичности в мастерстве кино.
Он снимается у Германа («Двадцать дней без войны»), Асановой («Ключ без права передачи», «Беда»), Мельникова («Женитьба»). Сплошь победы.
Наконец, в любимой мелодраме страны – в «Ожесточённом романсе» Петренко идеально изваял образ Мокия Пармёновича Кнурова, совершенно верно был он из обоймы ветхого Малого театра – а ведь на время съёмок актёру чуть за сорок. Поразительный, скоростной рост.
Но так как это не на безлюдном месте случилось – артист думал, просматривал, трудился, развивал собственного «внутреннего человека». Тогда в актёрской профессии существовали необычные люди, образованные, думающие, осознающие собственную ответственность перед культурой и прямое сильное влияние на общество.
Таким был и Петренко.
Кто на данный момент может похвалиться таким влиянием? Само собой разумеется, американские актёры. Но они – вовсе не лучшие в мире.
Ими занимаются, их лелеют, но практически всем из них нужно делать «ремонт переносицы». Другими словами каждые сильные эмоции американские актёры высказывают сдвиганием бровей. (Нехорошие актёры наряду с этим ещё и полуоткрывают рот.) От хронического насупливания бровей на переносице и на участке лба между бровями у американских актёров появляются морщины: у некоторых кроме того не две, а три-четыре. бедность и – Скудость мимики жизненных впечатлений: откуда у богатых людей, живущих в замкнутом пространстве, возьмётся знание людской натуры?
Лучшие актёры – британцы (изумительная безупречный рисунка вкус и чистота роли). И русские – те берут нутром, силой внутреннего перевоплощения.
Вот Петренко очень не гримасничал. Нутро, нутро! Стрельнёт глазом – и всё ясно.
Игрался крупно, замечательными мазками, не дробил ролей, неизменно как на едином дыхании. Росло его ненаигранное величие – скажем, в военных картинах стало необычно давать ему роли ниже полковника.
Не «помещался» уже ни в один стационарный театр – но потрясающе сыграл в великом спектакле Анатолия Васильева «Серсо» (видевшие не забудут, но, слава всевышнему, имеется телеверсия). Но что же лихой комедиант, куда он делся, подавил его в себе артист?
Да некуда не убежал! Иногда Петренко погружался в стихию чистого комизма, к нашей зрительской эйфории.
На сцене это был чеховский папаша из комедии «Предложение» («А чой-то ты во фраке?», режиссёр И. Райхельгауз, «Школа современной пьесы»), где Петренко пел «по-оперному» и танцевал «по-балетному». Всецело преодолевая «дух тяжести» в собственном достаточно большом теле.
В кино – неоднократно, скажем, в «Сибирском цирюльнике» Н. Михалкова. Он был виртуозный комедиант, могший радоваться и смешить. Русский размер?
Уж, само собой разумеется, отыщем в памяти лишь картину «запоя» в «Цирюльнике»: это так как уже не только частное лицо, генерал Радлов, запил на Масленице от всей нелепой и необъятной души, это искромётно куролесит Русский человеко-медведь на потеху православному миру Но не меньше грандиозно сыграл Петренко и Фроима Грача в экранизации Бабеля («Мастерство жить в Одессе», режиссёр Г. Юнгвальд-Хилькевич). Без всякого особенного грима.
В том месте, в картине, имеется один его проход-танец перед смертью, так его нужно в актёрских школах изучать. Да чего он лишь не имел возможности, отечественный Петренко!
От вершин заправского, плутовского комедиантства – до пугающей естественности (совершенно верно вот не актёр, а простого живого человека в неигровом кино сняли).
Последняя выдающаяся его работа (не по времени, а по значению) – генерал Иволгин в «Идиоте» Достоевского (телефильм В. Бортко). Снова, как при с Кнуровым, – идеально.
Иволгин – воришка и лжец и наряду с этим без сомнений громадный по натуре человек, фантастически падший гигант, и эту безумно забавную и милую «достоевскую» фантасмагорию Петренко сыграл упоительно, как песню спел. Кстати, песни он пел реально, в концертных программах, страно, обаятельно, глубочайшим образом по-своему.
В мастерстве Петренко самобытность была куда замечательнее выучки. Такое чувство, что собственные роли он продолжительно и тяжело обдумывал сам, один, где-то в лабораториях души. Разумеется, человек он был сложный, нелёгкого нрава.
Непрост, как Российская Федерация! Запоминался с первого предъявления, с любой роли. Голос был – узнаваемый с одного слова.
Словом, не актёр – актёрище! Не сбылся он всецело, нет, имел возможность забрать ещё вершины, имел возможность
17 марта был назначен его вечер в Петербурге – артист снова встретился бы с обожающими его зрителями. Не встретился.
Эх вы, родственники, всё за сильного мужчину его держали, и это верно – он был сильный мужчина, но семидесяти восьми лет. Поздновато наподобие для выкатывания претензий, но самое время поберечь человека.
Кроме того сильного. Особенно сильного – сильные ломаются посильнее и стремительнее.
И горы, не редкость, падают (в случае если их умело взорвать). Но всё-таки весело не забывать, что они – были.
Возвышались над равниной. Куда-то кликали, манили. Что-то давали слово – не небольшое, не обыденное
Михаил Делягин о роли общаков в работе ЦБ
В то время, когда падают горы.все серии.2009(Сергей Юшкевич,Любовь Толкалина-боевик)
