Кому нельзя в большой театр
С 19 по 23 июня в Громадном театре (Новая сцена) идут премьерные пьесы оперы Н.А. Римского-Корсакова «Золотой петушок». дирижёр и Музыкальный руководитель – Василий Синайский, режиссер-постановщик – Кирилл Серебренников.
Громадный театр довольно часто именуют главным театром страны. Так, возможно, было в прошлом и, в полной мере быть может, в будущем.
Но в настоящем Громадной театр – особенно его оперная часть – разделяет все болезни современной театральной судьбе с ее невнятной целью существования.
Театральный механизм трудится по инерции. Ставятся хорошие оперы, а для чего – всевышний весть.
Советского человека нужно было знакомить с классикой, по причине того, что он обязан был «обогатить себя знаниями, каковые выработало человечество», по завету Ильича. Для нового русского человека все это лишнее.
В театре он желает развлечься, а чем его развлечь в опере?
Страданиями неизвестных царей, прочих трубадуров и графов?
Новый зритель и о русском самодержавии-то не забывает смутно. Советскую власть – получше. Ельцина – совсем прекрасно, а уж каждые кивки на современную политическую обстановку проходят на «ура».
Исходя из этого в оперу призываются «модернизаторы», талантливые привести ее содержание в соответствие с возможностями коры головного мозга нового зрителя.
Суд приговорит – тогда отправлюсь
Но вот беда моя личная: в случае если мне вечером нужно взглянуть спектакль К. Серебренникова, у меня с утра начинается лютая тоска. Мышление режиссера думается мне плоским, конъюнктурным и полностью политизированным.
Ни юмора, ни поэзии, ни внутреннего мира человека.
Красивые и остроумные образы Пушкина, каковые все-таки легли в базу оперы Римского-Корсакова, совсем уникальны. А Серебренников оперирует очевидными символами современности – кроме того в «Клеопатре и Антонии» по Шекспиру у него действовали чеченские генералы.
Режиссер объявил, что «Золотой петушок» – это острый политический памфлет, сатира, а никакая не сказка. Так завещал сам композитор, о чем и поведал на спиритическом сеансе управлению Громадного. И детям на нового «Петушка» полностью не нужно.
Нужно тем, кто дня прожить не имеет возможности без политических памфлетов.
Действительно, следовало бы разослать соответствующие предупреждения по всем театральным кассам, и вывесить громадное объявление на фасаде театра. Чтобы какой-нибудь бестолковый зритель не потащил ребенка, сдуру клюнув на Римского и Пушкина-Корсакова.
И по большому счету – для детей в этом Громадном мало что предусмотрено. За время реконструкции утрачено целое поколение – их возможно еще было заманить в театр лет в 11–12, а сейчас им по 17, и дело кончено!
Но сатира – это разоблачение. А как разоблачишь русскую власть, которая уже миллионы раз в книгах, фильмах, публицистике разоблачена от Гостомысла до Медведева?
Факт мастерства-то в новом «Золотом петушке» – он в чем? В снайперах и гастарбайтерах, военных прочей модернизации и оркестрах?
Так как насмешка и гротеск вплетены в оперу Римского-Корсакова, но как одна из нитей. Извлекать ее и делать единственной – значит, нарушить всю ткань
Другими словами вот суд приговорит – тогда отправлюсь наблюдать.
Одноразовая судьба
композитор и Выдающийся певец Александр Градский выполнял роль Звездочета на сцене Громадного 23 года назад.
«Конечно же, я не могу быть объективен, – говорит он, – так как имел счастье принимать участие в постановке данной же оперы под управлением великого Светланова на главной сцене Громадного. И все же пара слов
В первую очередь – приятные параллели. Михаил Серышев в роли Звездочета.
Во-первых, у него, у ОДНОГО понятен текст оперы, что сам по себе – произведение искусства. Во-вторых, режиссер спектакля Кирилл Серебренников, так же как и я в 80-х, посчитал, что Звездочет обязан предстать в финале «живым лицом», какую бы маску до этого он ни носил.
Ну и о главном: я за подтекст, за иносказание, пускай и выраженное в полной мере намёками и невероятными средствами. За внешним рядом не осознать очень способного и прозорливого текста оперы.
Не слышно великой музыки, потому что музыка любой оперы – это правильный звуковой баланс солистов, оркестра и хора. Опера время от времени «подзвучена» микрофонами, что нормально для любого театра, не считая Громадного
Я не сомневаюсь, режиссер постановки остался не в полной мере доволен результатом. Но это Громадный театр, и нужно владеть непререкаемым авторитетом, дабы вынудить махину трудиться синхронно, подбирать исполнителей с верным произношением, «подчинить» в хорошем смысле всех участников единой цели.
В обязательном порядке нужно пойти и взглянуть данный спектакль, дабы на своем опыте убедиться – сколь причудлива и одноразова сегодняшняя театральная судьба, сколь огромны и тяжелы попытки хоть что-нибудь создать на фоне расслабленной и дремлющей «додоновщины». Но эта моя совет, наверное, и была главной целью всей выдумки».
Вывод
Итак, все желающие смогут взглянуть, как царь Додон попеременно одевает четыре шубы (норковую, песцовую и т.д.) на новую Шемаханскую царицу. В то время, когда – сейчас неизвестно, потому, что у Громадного таинственное строение репертуара, он играется по пять премьер подряд, а позже спектакль исчезает на 6 месяцев.
Так на что идти в Большой?
Как на что?
На балеты Григоровича. Каковые, кстати, Большой и возит за границу, потому, что отечественная оперная модернизация мало кого интересует в громадном мире.
Михаил Делягин о роли общаков в работе ЦБ
Галилео. Громадный театр
