Николай проценко: кризисная подзарядка для региональной исключительности — «экономика»
Сохранение нынешней совокупности взаимоотношений между регионами и федеральным центром в условиях углубления финансового кризиса может привести к окончательному разделению субъектов федерации на «всех» остальных и высший сорт. Особенно наглядно данный процесс прослеживается на примере Татарстана, систематично напоминающего о том, что в России существуют регионы, каковые значительно «равнее» других.
Не все регионы России приложили к достижению особенного статуса такие упрочнения, как Татарстан, но это не отменяет необходимости создания федеральным центром равных правил игры для всех субъектов.
Силуанов не указ, Набиуллина не жупел
Ближайшие три года не предсказывают ничего хорошего российской бюджетной совокупности. Выступая на недавнем инвестиционном форуме в Сочи, глава МинФина РФ Антон Силуанов объявил, что его ведомство собирается приступить к радикальному сокращению бюджетного недостатка — с нынешних 3,7% до 1% в 2019 году.
Рассчитывать на то, что это случится благодаря ускорению экономики, не приходится: прогнозы роста поизводства на следующий год не превышают одного процента, то имеется, по сути, не через чур отличаются от нуля. Увеличения налогов, заверил Антон Силуанов, федеральное правительство наряду с этим не планирует.
Следовательно, главным инструментом сокращения бюджетного недостатка станет предстоящее сокращение затрат — в первую очередь в регионах.
Но затянуть пояса еще туже подготавливаются далеко не все субъекты федерации. В опубликованном несколько недель назад трехлетнем проекте бюджета Татарстана находятся следующие прогнозные показатели: в 2017 году бюджет РТ по расходам составит 174,3 млрд рублей, в 2018 году — 185,7 млрд рублей, а в 2019 году — 191,1 млрд рублей.
В один момент будет возрастать и недостаток консолидированного бюджета: с 7,5 млрд рублей в 2017 году до 12,9 млрд рублей в 2018 году и 14,4 млрд рублей в 2019 году.
Таковой подход к бюджетной политике по большому счету есть «фирменным» стилем Татарстана. К примеру, на 2015 год республиканский бюджет был утвержден с недостатком 10,85 млрд рублей, либо 5,1% от количества затрат.
На этот год бюджет первоначально планировалось организовать с сопоставимым недостатком — 9,28 млрд рублей, либо все те же приблизительно 5% от затрат в размере 184,13 млрд рублей. Действительно, после этого последовательность затрат было нужно «зарезать» — их объем сократился до 166,4 млрд рублей, а размер недостатка — до 5,8 млрд (3,5% от затрат).
Но уже в текущем году в ходе корректировки бюджета его расходная часть была увеличена на 23,4 млрд рублей, а недостаток по итогам года прогнозируется в размере 7,6 млрд рублей.
Но и при большом недостатке бюджета в нем нашлась достаточная сумма для затрат по статье «Национальная экономика» — 29,9 млрд рублей, либо 19% всей расходной части. Это значительно выше, чем в целом по стране — в 2015 году часть инвестиционных затрат в расходах региональных бюджетов составляла в среднем всего лишь 10,1%, причем в течении последних лет она устойчиво понижается.
Тем самым большая часть регионов легко лишены возможности адекватно финансировать создание той инфраструктуры, на которой будет основан предстоящий экономический подьем.
Устойчивый бюджетный недостаток сочетается в Татарстане с высокой долговой нагрузкой — по количеству государственного долга республика стабильно входит в первую тройку регионов России. По данным Министерства финансов, на 1 сентября государственный долг РТ составлял 95,3 млрд рублей — это третье место в стране по окончании Москвы и Краснодарского края.
Наряду с этим в сравнении с вторыми субъектами федерации обстановка с долгом в Татарстане без преувеличения неповторима.
Практически всем регионов в последние три года было нужно высокими темпами наращивать долг, в первую очередь для обеспечения тех обязательств, каковые легли на бюджеты субъектов в рамках реализации «майских указов» Владимира Владимировича Путина. Снова же, в случае если брать лишь регионы Поволжья, то Башкирия за указанный период увеличила собственный долг с 14 до 25,8 млрд рублей, Мордовия — с 25,5 до 40 млрд рублей, Нижегородская область — с 42,4 до 66,9 млрд рублей, Самарская — с 41,3 до 70,6 млрд рублей и т. д.
Татарстан же еще в 2013 году имел высокую долговую базу (организованную во многом за счет больших строек к Универсиаде) — на 1 сентября 2013 года его совокупный государственный долг составлял 85,6 млрд рублей. То имеется за три года прирост его долга составил всего лишь 11,3%, в то время как остальные 13 регионов Поволжского федерального округа за данный же период увеличили собственный совокупный долг сходу на 68,5%.
Плюс к этому на днях управление Татарстана сказало, что государственный долг республики уменьшился на 1,3%.
Нетипичной есть и структура долга. Ни на данный момент, ни три года назад в долговом портфеле Татарстана нет коммерческих кредитов, главная его часть приходится лишь на займы из вышестоящих бюджетов.
Такая же обстановка с долгами в ПФО всего у двух регионов, не считая Татарстана — Оренбургской области и Пермского края, а по России в целом лишь 18 субъектов не имеют коммерческих кредитов.
Одним из самые показательных подтверждений того, что в денежной сфере Татарстан существенно «равнее» вторых русских регионов, есть и обстановка в банковском секторе республики. Татарстанские банки фактически не почувствовали на себе «зачистку», которую управление ЦБ ведет уже четвертый год подряд.
По данным портала «Банки.ру», на сегодняшний сутки в Татарстане действует 19 местных банков (а также три — «Ак Барс», Татфондбанк и «Аверс» — из первой русского много по размеру активов) и одна небанковская кредитная организация. На этот момент ни один второй регион страны (за исключением Петербурга и Москвы) не может похвалиться таким же числом «родных» банков, не смотря на то, что еще совсем сравнительно не так давно обстановка была совсем другой.
В случае если брать лишь соседние с Татарстаном регионы Поволжья, то момента назначения главой ЦБ Эльвиры Набиуллиной в середине 2013 года громаднейший урон понесла банковская сфера Самарской области, Нижегородской области и Башкирии — тут лицензии лишились, соответственно, семь, пять и четыре кредитных организации. Еще по два банка было ликвидировано в Ульяновской и Оренбургской области , по одному — в Мордовии и Чувашии.
В Татарстане же в «эру Набиуллиной» ЦБ не отозвал лицензию ни у одного местного банка. Да и при бывшем главе ЦБ Сергее Игнатьеве такие санкции использовались к татарстанским банкам очень редко.
Рустам Минниханов — суперзвезда
Для многих глав русских регионов Татарстан в далеком прошлом стал «смутным объектом жажды», а его президент Рустам Минниханов — практически недосягаемым примером. Особенно прекрасно это ощущается на Северном Кавказе, где глава Чечни Рамзан Кадыров также систематично предъявляет претензии на то, что его республика «равнее» собственных соседей.
Но для глав вторых кавказских республик настоящим примером престижа регионального фаворита есть отнюдь не Кадыров с его амбициями, пока не через чур подкрепленными настоящими удачами в экономике (Чеченская Республика так же, как и прежде остается высокодотационным регионом), а как раз Минниханов.
Ездить в Татарстан изучать местные «истории успеха» и приобретать нужные рекомендации от Рустама Минниханова для начальников кавказских республик стало уже чуть ли не неспециализированным местом. К примеру, глава Дагестана Рамазан Абдулатипов один из самых первых официальных визитов в этом статусе нанес как раз в Татарстан. «Президент РТ поделился с Абдулатиповым секретом успеха Татарстана.
По его точке зрения, принципиально важно, дабы регионы отстаивали собственные позиции на уровне федерации», — писало об их встрече одно из казанских СМИ. «Я восхищен замеченным и радуюсь вашим достижениям. Сохраняем надежду, что, изучив ваш опыт, мы добьемся удач и у себя», — сообщил по итогам поездки в Татарстан глава Ингушетии Юнус-Бек Евкуров.
Но, и сам Минниханов не жалеет ответных комплиментов. «Татарстан наподобие бы организованная республика, но в Чечне аккуратнее и чище», — увидел он, на пример, во время прошлогоднего визита в Грозный.
Такое внимание к Татарстану со стороны управления кавказских республик в полной мере объяснимо, потому, что пара лет назад эти регионы также взяли шанс завоевать особенное положение — Северный Кавказ был выделен в отдельный федеральный округ, для него были созданы особые механизмы помощи инвесторов, принята государственная программа развития экономики и т. д. Но все это имело в лучшем случае точечный эффект, а в целом ликвидировать разрыв между экономическими показателями на Северном Кавказе и в средних русских регионах так и не удалось.
Свежий пример — обстановка с особенными экономическими территориями (ОЭЗ). По окончании того, как Счетная палата распознала неэффективность освоения национальных средств в рамках этого механизма, было решено ликвидировать сходу восемь территорий, три из которых были находятся в регионах Северного Кавказа.
Но, ряд других регионов также не показали особенных удач в развитии ОЭЗ, чего не сообщишь о Татарстане — резиденты местной территории «Алабуга» в прошлом году уплатили налогов на 2,6 млрд рублей, а количество созданных в ней рабочих мест достигло 5,5 тысячи — это приблизительно треть рабочих мест, созданных во всех 34 ОЭЗ по стране. «Целый Татарстан — одна громадная ОЭЗ», — заявил кроме того народный депутат Андрей Макаров на недавнем форуме в Сочи, приводя Татарстан в качестве редкого примера действенного применения этого механизма.
Развитие обстановки с ОЭЗ недвусмысленно говорит о том, что в одной из основных задач русском региональной политики — помогать всем либо помогать лишь сильным? — федеральный центр, наверное, совсем выбрал второй вариант. В один момент с ликвидацией последовательности территорий управление оставшимися передается в руки регионов, наряду с этим государство снимает с себя обязательства по формированию их инфраструктуры.
Сейчас эта задача ложится на плечи регионов, и не смотря на то, что федеральный центр обещает компенсировать инфраструктурные затраты инвесторов (об этом на форуме в Сочи сказал помошник премьер-министра Дмитрий Козак), реализовать эту схему очевидно смогут только немногие. Это значит, что единичные регионы, каковые уже смогли создать у себя трудящиеся ОЭЗ, возьмут новые преимущества в сравнении с соперниками.
В конечном итоге, из таких сюжетов и складывается большой отрыв нескольких регионов-фаворитов от всех остальных, что на данный момент только возрастает.
Поволжская Каталония
Углубляющаяся расстояние между уровнем развития регионов формирует для федерального центра последовательность новых неприятностей на возможность. Невозможность вытащить многие регионы из хронической депрессии чревата тем, что их существование будет покупать все более фантомный темперамент — население будет их покидать, бюджеты таких субъектов, обслуживаемые коррумпированным и некомпетентным руководством, окажутся настоящими «черными дырами», а ликвидировать их административным присоединением к вторым регионам просто так, вероятнее, не удастся.
В собственную очередь, регионы-фавориты окажутся перед лицом нарастающего миграционного притока населения, а их элитам придется всегда помнить о том, что федеральный центр в любой момент может применять их в качестве «дойной коровы».
Случай с Татарстаном по большому счету стоит особняком, учитывая то, что история непростых взаимоотношений республики с Москвой насчитывает около сотни лет (и это в случае если покинуть в стороне царско-императорский период истории России). Российско-американо-армянский социолог Георгий Дерлугьян напоминает, что еще в 1919 году татары первенствовали национальностью советской республики, взявшей автономию, но ни в период создания СССР, ни позднее Татария так и не стала полноценной союзной республикой.
Татарские коммунисты предпринимали попытки пересмотра статуса собственной республики при принятии советских годов 1936 и 1978 конституций, но по различным обстоятельствам и Сталин, и Брежнев сочли просьбы Казани политически излишними.
Но вместо увеличения политического статуса республика взяла в послевоенный период «золотой ливень» инвестиций и стала одним из самый индустриально развитых районов СССР. Не смотря на то, что наряду с этим все промышленные гиганты Татарии подчинялись союзным министерствам — Дерлугьян приводит хороший пример, к какому вздору это приводило: люди, практически живущие на действующих газовых месторождениях, были вынуждены топить дровами и углём, по причине того, что газ осуществляла контроль Москва.
С данной точки зрения, Минтимеру Шаймиеву вправду удалось создать неповторимую экономическую модель, добившись перехода главных промышленных активов под контроль республики, в то время как в вторых регионах в начале девяностых за те остатки советской индустрии, каковые очевидно не растащили на металллолом, началась борьба столичных холдингов. В один момент Шаймиев показал чуть ли не самый успешный на всем постсоветском пространстве пример того, как номенклатуре удалось практически возглавить националистически настроенные перемещения и тем самым сохранить власть.
Именно это в силу слабости местной номенклатуры в начале девяностых не удалось сделать в Чечне, где националистические лозунги скоро стали повесткой радикалов.
«Точно современная политическая история татар на Шаймиеве не остановится, и, возможно, опыт западноевропейских Шотландии, Бельгии и Каталонии предвещает нам кое-что „значительное“ и в будущем. Но исторический опыт шаймиевского периода уже, по всей видимости, на годы вперед предопределил главной тип и практику татарского национального сознания, как и метод включения Татарстана в процессы глобализации», — писал Георгий Дерлугьян ближе к финишу правления первого президента Татарстана.
Нынешняя специфика взаимоотношений Татарстана с федеральным центром — от вышеупомянутых изюминок экономической политики до сугубо символических моментов типа сохранения за главой РТ титула «президент» — говорит о том, что Москву сегодняшний уровень самостоятельности республики в принципе устраивает. В конечном итоге, федеративное устройство страны и предполагает, что регионы не должны измеряться неспециализированной меркой.
Но основная неприятность тут содержится в том, какие конкретно правила игры предлагаются вторым регионам и смогут ли они рассчитывать на ту же степень свобод, что и фавориты. Ставка центра на консолидацию бюджета при практически нулевом росте, в сущности, снимает эти вопросы с повестки дня для большинства субъектов.
Николай Проценко
Зарядные устройства Dewalt US
