Пётр великий как зеркало отечественных реформ
О Петре Первом кто лишь не писал, кто лишь не изучал его жизнь, кто лишь не разламывал копья в полемике о его реформах. Историки, отечественные и зарубежные, разглядывают его деятельность в аспектах и разных ракурсах, то углубляясь в частности, то глобализируя либо обожествляя его деяния.
Разбросы точек зрения иногда ужасны – от полного отрицания нужности дел петровских до признания их нужнейшими и единственно верными на то время.
О Петровской эре, о событиях более 300-летней давности отечественный обозреватель Зоя Кравчук разговаривает с исследователем и историком, соредактором издания «Звезда», доктором наук Яковом Аркадьевичем ГОРДИНЫМ.
Ключевский думал, что «реформа Петра сама собой вышла из народа и насущных нужд государства. Она (реформа. – Ред.) была революцией не по результатам и своим целям, а лишь по своим приёмам и по впечатлению, какое произвела на нервы и умы современников».
Современные историки, разбирая громадный фактический материал Петровской эры, думают, скорее, не о нужности реформы Петра, а об аналогиях современных мировых социальных и политических процессов с европейскими и азиатскими событиями 400-летней давности.
– Яков Аркадьевич, а в то время, когда Петра нарекли Великим?
– Разумеется, это случилось согласно решению Сената, по окончании блестящей Полтавы, по окончании всех побед, и это имя, что важно, прижизненное. Петра нарекли Великим в один момент с титулом императора.
– Как мы знаем жизнь Петра Великого по документальным свидетельствам современников, а не только по фильму Владимира Петрова «Пётр I»?
– Материал громадный и исчерпывающий, и при взвешенном, спокойном и трезвом подходе возможно выстроить картину его эры и очертить личность самого императора. Так как фигура Петра очень и беспрецедентно многообразна.
Это человек с явными чертами гениальности по масштабам планов, по неординарной энергии, которая предполагает биологическую суперактивность. Он не имел возможности сидеть на месте, всегда метался из края в край по огромной уже стране.
И одновременно с этим возможно высказать предположение, что, взяв старомосковское патриархальное воспитание, он не готовься к той огромной миссии, которая ожидала его. А миссия эта заключалась в строительных работах регулярной «Голландии», условно говоря.
Но это ему не удалось. Оказалось что-то замечательное, но некрасивое. А вот в случае если сказать о культуре, то был сделан замечательнейший прорыв, без всякого сомнения.
Европейская культура пришла на столичную землю и дала замечательный толчок для развития фактически национальной русской культуры.
Примечательно, что, не обращая внимания на неистовую языковую экспансию, русский язык, казалось, должен был умереть, но язык отечественный не провалился сквозь землю, он всё это перемолол, усвоил, что необходимо – покинул, ненужное отбросил. И XVIII век – это век создания хорошего русского.
И этим полностью и первым воспользовался Пушкин. Не смотря на то, что самого Петра художественная культура мало тревожила, это была не его сфера. Ему была увлекательна техника в самом прикладном и прагматическом смысле.
И недаром он принял титул императора, а в римском понимании это титул армейский, это мощь легионов. Пётр был как раз армейским вождём. Полтавская битва – это блестящая операция, блестяще задуманная и выполненная.
И это наиболее значимый момент в понимании сути его личности – начиная с Петра и до наших дней была и остаётся установка на военное страну, военную империю. И Пётр вести войну сначала и до конца собственного царствования: азовские походы, 20 лет тяжелейшей Северной войны против шведов, которая хоть и закончилась победоносно, уничтожив Шведскую империю и дав России огромные территориальные приращения, что, непременно, содействовало замечательному техническому развитии страны.
Но – и это также очевидно – Северная война страну разорила.
А ещё параллельно началась война с Турцией, известный поход на Прут, катастрофический для отечественной армии. Это тяжелейшее поражение снивелировало победный дух Полтавы. И помимо этого, было нужно пожертвовать многими завоеваниями на юге.
В противном случае армия была бы легко стёрта с лица земли вместе с его супругой и Петром Екатериной, сопровождавшей его на протяжении турецкой кампании. Опоздали затихнуть эти войны, как Пётр начинает перемещение в Азию, на Каспий.
Пётр в далеком прошлом вынашивал эту каспийскую идею. И, само собой разумеется, страна не выдерживала груза армейских затрат. А при Петре армейский бюджет составлял от 70 до 80% затрат на флот и армию.
Действительно, Петру не удалось выстроить полноценный действующий флот, был корабельный флот с большими парусными судами, каковые не приняли ни одного боя, по крайней мере, важного значения не имели. А известное, например, Гангутское сражение – это тактическая победа галер, громадных гребных лодок, маневренных и боеспособных.
Говоря нынешним языком, это была морская пехота, которая брала на абордаж неповоротливые шведские суда-парусники. А вот регулярная армия, прекрасно оснащённая, на то время вправду была, пожалуй, сильнейшей в Европе. Особенно прославились два гвардейских полка в 6 тысяч людей – семёновцев и преображенцев
– Продолжительно ли продолжалась инерция приоритета армейского бюджета?
– Очень. Спустя 100 лет по окончании смерти Петра – в 1825 году в Российской Федерации разразился кризис, которых было много. И в письме Александру Второму в Таганрог узнаваемый экономист Мордвинов писал, что страна не выдержала бремени армейских затрат.
К слову, самый большой армейский бюджет в Европе был у Австрии – 9%. У России – 50%.
– Яков Аркадьевич, а как при Петре призывались в армию?
– В то время, когда Пётр начал вырабатывать регулярную армию, это была вербовка. Был слой таких гулящих и людей вольных, в доподатное время их и вербовали за деньги проходить службу в армии. Из них формировали драгунские полки.
Ну а главной кавалерийской силой было дворянское ополчение. Действительно, они не имеет значение себя зарекомендовали на протяжении Северной войны, не выдерживали сравнения с европейской кавалерией.
Позднее показались рекруты, это была тяжелейшая для населения воинская повинность. Страна была огромной по размерам, а население меньше, чем во Франции.
– И помогали рекруты по 25 лет?
– Практически аристократы помогали царю всю жизнь, впредь до Манифеста вольности дворянства в первой половине 60-ых годов восемнадцатого века, что незадолго до убийства выпустил Пётр III. Тогда офицеры взяли большое количество прав, а также право выхода в отставку по собственному жажде.
Армия так как потребовала постоянного пополнения, поскольку убыль была громадна не только на протяжении боевых действий – а войны велись неизменно, но и от так называемых санитарных, другими словами от ранений и болезней. Вот пример.
В 1716 году Пётр начал деятельно продвигаться по Каспию, была у него такая мысль – дойти до богатой Индии. Пётр основал пара крепостей в восточной части прибрежной полосы Каспия, наоборот Баку.
В одной из них находились два полка, порядка трёх тысяч людей. И за два года оба эти полка практически вымерли, по причине того, что жить в том месте было нереально, осталось лишь 300 человек, которых постарались вывезти морем, но и они погибли на протяжении шторма.
– Каковы социальные завоевания Петра Великого?
– Завоевания неважные. При Петре положение населения существенно ухудшилось, не считая элиты, само собой разумеется. Налоги росли, началась податная реформа – сейчас она именовалась подушной, другими словами с каждого мужчины в семье необходимо дать налог.
Реформа была весьма радикальной и проводилась твёрдыми способами, обычно силами военных полков. Часто погибшие оставались в перечнях, и семья вынуждена была платить за покойников до следующей переписи.
Страна была сырьевой базой для страны. Пётр думал об устройстве страны, но не о народе, о человеке.
Ему хотелось создать Великую Россию.
– Удалось ли Петру это?
– В известной степени да! Была создана замечательная военная машина, а вот что касается национального аппарата, то, на мой взор, это не удалось Петру.
Появился военно-бюрократический монстр, что высасывал соки из страны для поддержания собственного существования. И что любопытно – таковой тотальной коррупции, которая была при Петре, не было ни до, ни по окончании его царствования.
Его приятели, питомцы и соратники безбожно крали.
– Без всяких последствий?
– Сибирского губернатора Гагарина Пётр повесил, и тот продолжительно висел в Санкт-Петербурге в назидание вторым. И обер-фискала Нестерова, ревизора, что по долгу работы обязан всё контролировать, публично четвертовал – так он проворовался.
Рубили головы, четвертовали, сажали на кол – ничего не помогало. Те же самые люди, каковые под началом Петра вдохновенно строили государство, правителя же и обворовывали.
– А люди-то все были небедные?
– Более чем! К примеру, тому, что мы ходим пешком по Васильевскому острову, а не передвигаемся на гондолах, как задумал Пётр, – мы обязаны светлейшему князю Меншикову.
Ему были выделены большие средства на постройку каналов Северной Венеции. Но каналы светлейший выстроил весьма узкие.
Пётр разозлился и приказал всё закопать. А всё вследствие того что ни Меншиков, ни другие соратники не принимали строительство страны как чего-то собственного и родного, как это осознавал царь Пётр.
Его пример бескорыстия не убеждал окружающих помогать строящемуся отечеству с этими же правдой и верой. Незапятнанных коррупцией и воровством, как, скажем, Брюса, возможно пересчитать по пальцам одной руки.
Пётр в конце судьбы был в отчаянии. Он отрубил голову камергеру Монсу не только за то, что он хаживал в опочивальню императрицы, но и за то, что Монс покровительствовал тем, кто запускал руки в национальный карман.
Совокупность выстраивания страны, оторванного от страны, от народа, была порочной. Да, ангелов нет нигде, но в Европе эти совокупности были с покон веков устоявшимися. В Российской Федерации, как неизменно, всё делалось в первый раз.
И ещё в таком темпе! Для страны это выяснилось через чур тяжёлой травмой. Да не нуждалась, на мой взор, Российская Федерация в таких стремительных и твёрдых переменах.
Столичное государство никто не имел возможности завоевать.
– Но к концу XVIIи началу XVIIIвека Российская Федерация взяла грандиозную фигуру Петра, храброго и упрямого рулевого… А был ли Пётр религиозен?
– Да, патриархальное старомосковское воспитание сыграло собственную роль, но не более. Фанатиком веры он не был.
Феофан Прокопович так сформулировал: «Чего желает Царь, того желает Всевышний». И никакого суда над царём не может быть, по причине того, что царь делает волю Божью.
Петра эта формула в полной мере устраивала.
– При таком обожествлении ответственность и царь несёт огромную?
– И безответственность также! При Петре стёрто с лица земли было патриаршество, и церковь, по сути, стала одним из департаментов.
О конфликте Никона и Алексея Михайловича Пётр знал, это сыграло собственную роль. При Петре был стёрт с лица земли один из наиболее значимых духовных факторов – тайна исповеди!
Доверие к святым отцам провалилось сквозь землю, они должны были докладывать об услышанном.
– Пётр ли привёл Россию в Европу либо Европа пришла в Россию?
– Был таковой превосходный генерал Фонвизин, племянник писателя Фонвизина, декабрист. Он так сообщил: «Петру необходимы были успехи европейской цивилизации как орудия, а демократия и духовные свободы ему были глубоко чужды». императрицы и Последующие императоры ещё продолжительно развязывали петровские узлы. народные бунты и Социальные взрывы были неизбежны.
Контрреформы Александра Второго в какой-то степени выровняли обстановку. В случае если воспользоваться выражением Пушкина, то «реформы Александра Второго были контрреволюцией на революцию Петра».
Ну а коммунисты возродили фактически петровскую модель – крепостное право, политическое доминирование и цензура власти. И снова же огромный армейский бюджет.
– Какое же основное наследство Петра мы имеем?
– Само собой разумеется, культурный прорыв! После этого замечательная армия, расширенное пространство. Но – непосильный для страны военно-бюрократический аппарат, вызвавший торможение развития страны. Установка на интересы страны, а не человека.
И, само собой разумеется, пример огромной национальной фигуры с образом действий и широчайшим масштабом мышления.
Михаил Делягин о роли общаков в работе ЦБ
Евгений Анисимов. Петр Великий. реформы и Личность.
