Русский музей: пошто брежнева обидели?
Выставка без идеи
В МОНУМЕНТАЛЬНОМ и шикарном каталоге (цена 1400 руб., вес 3,5 кг) нет ни одной статьи, в которой была бы обоснована мысль выставки. И это не просто так.
Воплощенное в экспозиции деление на официальное и неофициальное мастерство — принцип весьма формальный, поверхностно-газетный и опровергается самим материалом выставки. Никакого анализа, скульптуры и никакой истории живописи 60-80-х гг. на его базе не выстроить.
Это разделение трудилось бы лишь при одном условии. Предположим, существует твёрдый тоталитарный режим.
Одни живописцы, члены официального Альянса, делают задания партии, а другие, не члены Альянса живописцев, находятся чуть ли не в подполье. Одни создают, скажем, абстрактные композиции, пишут мрачные экспрессионистские картины, карикатуры на Ленина и т.п.
Все официальные — продались власти, пишут доносы. Наряду с этим члены Альянса — нехорошие люди и в обязательном порядке нехорошие живописцы, а все неофициальные — хорошие и люди, и живописцы.
В действительности, черта послесталинского периода другая. Во-первых, хорошего тоталитаризма уже нет, совокупность начала трескаться.
Одинаковые живописцы могли быть участниками Альянса и для денег писать Ленина и народ, а одновременно с этим создавать и что-то «для продажи» и души чужестранцам. Во-вторых, идеологизированное мастерство совсем не обязательно означало нехорошую живопись.
В действительности уместнее была бы единая экспозиция, в которой все висело совместно, рядом, как «единый текст». Тем более что живопись, признанная официальной, закономерно подошла к концу 1970-х г. к манерам и стилям неофициальным.
И в случае если уж делать выставку, то о «двоемыслии» живописцев, трудившихся «направо» и «налево» в один момент: для выставкома и закупочной рабочей — и для вечности и иностранных «покупателей».
В официальном разделе выставки экспонирован скульптурный портрет электросварщика с «Электросилы» работы Леонида Эйдлина (1964, чугун). В случае если утратить этикетку и переназвать объект, к примеру, «Апостол Фома», то его возможно смело нести в неофициальное мастерство.
Наименование «электросварщик» — не более чем маскировочная бирка.
Нужно собирать своевременно и без вкусовщины
КСТАТИ, в целом живопись официального раздела выше по качеству, чем работы другого раздела, где много любительского. Очевидно, что полотно площадью 15 кв. м Владимира Холуева «Воины революции» (1964) — это хорошая живопись, равно как и работы Гелия Коржева, Евсея Моисеенко и Андрея Мыльникова.
И я бы ни при каких обстоятельствах не сообщил этого про работы Виталия Александра и Комара Меламида либо Владимира Яковлева, не говоря уже о Евгении Орлове и Сергее Ковальском. Над входом в один сумасшедший дом в Испании висела надпись: «Не каждый тут принадлежит к ним, не все, находящиеся в собствености к ним, тут».
Не все работы неофициального раздела являются мастерством. Да, большое количество беспредметного, но довольно часто оно написано бездумно, подражательно и стремительным малярным мазком.
Но Ковальский и Орлов в наше время — ответственные госслужащие «от неофициального мастерства», и как же их обидеть… В итоге на всей выставке лежит неизгладимый отпечаток случайности легковесности и подбора отношения музея к организации выставки.
Не меньше, чем неверное деление на «левое» и «правое», выставку подвела собирательская политика Русского музея. В случае если Публичная библиотека приобретает все книги подряд, то Русский музей закупал отдельные образцы, как тогда считалось, — «лучшие».
Другими словами имеющие показатели художественного сопротивления режиму. Но в результате-то хорошего соцреализма периода 1960-1985 гг. в Русском музее нет!
В случае если данный пласт и представлен, то бессистемно и отрывочно. Скажем, экспонированный на выставке гипсовый портрет Брежнева (1980, скульптор А.А. Иванов) был забран для выставки у автора.
В Русском музее Брежнева нет, тогда это не закупалось, в чем проявлялся необычный «героизм», «сопротивление». Допустим, по художественному качеству данный Брежнев не хуже Александра III, бюст которого работы Баха (отлив 1898 г.) стоит сейчас на центральной лестнице.
Но кому на данный момент придет в голову рассуждать о качествах этого изделия? Конечно, оно великолепно, это же царь!
В это же время для собственного времени голова Брежнева очень характерна, да и слеплена грамотно. Сейчас видно, как фондам Русского музея не достаточно аналогичного материала для полноценных выставок советского периода.
Установка на отбор «лучшего» неверна в принципе. Национальный музей живописи — это место памяти, а не собрание отдельных выдающихся раритетов.
В итоге закупочной политики, прошедшей и нынешней, масса всего ушла за границу, в частные коллекции, распылилась, была на помойках. А фонды Русского музея не отражают в нужной мере кроме того живопись и скульптуру периода 1960-1985 годов.
Вывод несложной: нужно собирать своевременно и без вкусовщины. На что же тут сохранять надежду?
В случае если оценивать по собранию русского мастерства начиная с 1960 г., то Русский музей выглядит бедным провинциалом. Полвека пролетели мимо.
Михаил Делягин о роли общаков в работе ЦБ
Стекло и Время (Time & Glass) — #кАроче
