Секреты вечного успеха
— ГЕННАДИЙ Викторович, вам не жалко, что в робком парне тогда не рассмотрели драматический талант?
— Нет, не жалко. Значит, так было у меня на роду написано.
Довольно глупо обижаться на судьбу. Я — фаталист и считаю так: что должно быть, то и будет.
По всей видимости, мне необходимо было пройти все эти леса, водоемы, низины и горы.
— Уйдя в драму, не жалеете о перемене амплуа?
— Я больше не желаю заниматься тем, чем занимался всю жизнь. Через чур мало времени осталось.
Радостен, что будущее свела с режиссером Леонидом Трушкиным, что в 1998 г. меня на «другую планету». Я отыскал новую сценическую дорогу, и она меня устраивает. Сейчас я занимаюсь людской судьбой, очень важными вопросами , измены и любви.
Это совсем второй уровень — более пронзительный и сердечный.
— А собственного отрицательного отношения к современной эстраде вы не поменяли?
— Я уже неоднократно повторял: эстрада прекратила существовать, превратившись в шоу-бизнес.
— Неужто совсем не смотрите за тем, что в том месте творится?
— Простите за твёрдую формулировку, но мне незачем ходить в морг, дабы убедиться в том, что в том месте нет живых людей. Я и без того знаю, что в том месте не должно быть живых людей.
— Но так как вы управляете Театр эстрады, а не МХАТ.
— Наименование осталось, а реалии, в первую очередь экономические, поменялись. Данный театр — заложник собственного заглавия. О чем возможно сказать, в то время, когда артисты эстрады больше не трудятся по установленным национальным тарифным ставкам?
Сейчас они сами назначают цену. Причем она обычно никак не сочетается с возможностями населения платить за билеты такие солидные деньги.
Все упирается в экономику.
— Как раз из-за экономики вы, не обращая внимания на отрицательное отношение к современным телевизионным юмористическим передачам, пускаете на сцену собственного театра «новых русских бабок»?
— Я не приглашаю в собственный дом людей, каковые мне не близки и с которыми я не дружу. Но театр — все-таки не мой персональный дом.
Исходя из этого, не обращая внимания на собственные пристрастия, я уважительно отношусь к тому, что желает видеть зритель.
У этого театра ни при каких обстоятельствах не было собственной труппы, это всегда была площадка, предоставляемая в аренду тем, кто желает на ней играться. Она так ею и осталась.
В прокат отправляется то, что на сегодня имеет коммерческий спрос. Само собой разумеется, имеется какие-то санитарные нормы.
Но эти нормы не всегда совпадают с моими художественными вкусами.
— Из-за чего так скоро закрылась телевизионная передача «Хазанов против НТВ»?
— Было снято пятнадцать передач, из которых девять, по-моему, состоялись в эфир. Для оставшихся шести канал не отыскал времени.
По всей видимости, его не устроили рейтинговые показатели.
— Оказалось, что наименование передачи, придуманное с иронией, выяснилось правильным. У вас и канала случилась нестыковка во вкусах?
— Ну, отчего же. Легко у зрителя это не взяло того одобрения, на которое рассчитывал канал.
Вот и все.
— В противном случае, что показывают ежедневно, одобрение вызывает?
— Если бы люди не наблюдали, не показывали бы. Рейтинги юмористических передач высоки, они пользуются спросом.
И это довольно глупо оспаривать.
— Сравнительно не так давно вы показались в телепередаче «Судите сами», посвященной проблеме смертной казни. Нежданно для многих вы оказались в рядах приверженцев ее применения.
Более того, как раз вас выбрали глашатаем — озвучивать идею. От представителя творческой интеллигенции ожидали более доброй позиции.
— Само собой разумеется, это, возможно, не так гуманно выглядит, как хотелось бы. Но я никак не могу осознать, из-за чего именно это есть на сегодня предметом дискуссии. А как, сообщите, быть с гуманизмом по отношению к старикам?
По отношению к людям, не совершившим никаких правонарушений? Будучи законопослушными, они, в большинстве случаев, живут весьма тяжелую с позиций бытового обеспечения жизнь.
Получается, что гуманизма по отношению к ним достаточно, а по отношению к тем, кто хорош смертной казни, этого гуманизма не достаточно. Само собой разумеется, я желал бы жить в стране, где не существует смертной казни. Но мы живем в настоящем месте в настоящее время.
Смотреться абстрактным гуманистом, возможно, выгодно, но с моей точки зрения — не искренно.
— Сейчас ваше мировоззрение очень сильно сдвинулось в сторону государственности. Страно, что вы, в свое время натерпевшись от страны, внезапно стали его приверженцем.
Что вас качнуло в противоположную сторону?
— Глубочайшее разочарование в тех лицах, каковые осуществляли либеральные перемены. Среди тех, кто делал в 1917 г. революцию, было огромное количество людей, честно верящих, что это во благо. Позже они дошли до вздора.
То, что мы видели к концу существования коммунистического диктата, выродилось в собственную противоположность. Нельзя сказать, что не было никаких хороших процессов, но какова их цена?
Совершенно верно такая же история случилась в начале 90-х годов. Нормально ли, что определенная часть людей, воспользовавшись неразберихой, стала фантастически богата?
При том, что огромное количество людей, давших собственную жизнь на постройку этой страны и не взявших за это фактически ничего, появилось в полностью бедственном, катастрофическом положении. Я нес в себе ответственности и некое чувство вины за то, что время от времени был причастен к этим процессам.
Но я всегда был искренен.
— Вы имеете в виду, в то время, когда вы при СССР подтачивали ее своим творчеством?
— И тогда, и по сей день. У меня вправду было искреннее убеждение — когда коммунисты уйдут от власти, начнется строительство новой судьбе.
Я наивно полагал, что жизнь людей изменится, что все будет по-второму. Но что начало происходить — деньги стали идеологией. Была ли хорошей коммунистическая идеология?
Нет. Особенно в том виде, в котором ее и прибивали гвоздями.
Но хороша ли идеология денег?
Да, я очень сильно конфликтовал с советской властью. Меня наказывали, но я не считаю нужным по этому поводу плакать либо наживать на этом барыши.
Более того, в то время, когда мне в начале 90-х годов внесли предложение в КГБ прочесть собственный досье с доносами, я сообщил: «Нет».
— Из-за чего?
— По причине того, что «авторы» ходят по земле, и я не знаю, как завтра буду наблюдать им в глаза. По причине того, что я-то буду знать, что они написали, а они не будут знать, что я это знаю.
Из-за чего я стал государственником? Я весьма долго жил в режиме неприятия всякой авторитарной идеи.
Но, как писал Лев Толстой, закончилась энергия заблуждения. Целый собственный лимит оппозиционности я исчерпал.
Где выход? Не знаю. Поэтому, дабы не навредить, я в сторону и говорю: я не знаю. Но мне думается, что построение капитализма в Российской Федерации нереально без твёрдой авторитарной власти. Вот все мои трансформации.
И по поводу коррекции собственных взоров могу лишь привести превосходную фразу, которую когда-то сказал Станислав Ежи Лец: «Временами несгибаемая позиция — это итог паралича».
— Полгода назад прошел ваш юбилей. Вы перешагнули пенсионный предел.
Не было жажды отбросить все заботы и хлопоты и наконец пожить в собственный наслаждение?
— То, что я на данный момент делаю, — и имеется мое наслаждение. А вы что имеете в виду?
Имеется, выпивать, гулять, дремать…
— Имеется различные увлечения: рыбалка, охота, путешествия…
— У меня нет таких привязанностей.
— У вас громадные физические и эмоциональные нагрузки. Как поддерживаете форму?
— Плаваю каждый день круглый год, и круглый год уже 10 лет начинаю сутки с механического массажа, потому, что с бдительностью отношусь к чужим рукам.
— Слышал, что вы увлекаетесь астрологией.
— Это так. Я считаю, что человек — часть Вселенной, и он не имеет возможности не зависеть от размещения звезд.
Те, кто в это не верит, заблуждаются или от собственного атеизма, или от перегруженности пошлой наукой.
— И какие конкретно прогнозы вас интересуют?
— Все — и о личной жизни, и о карьере.
— Вы суеверный человек?
— Весьма. Но о собственных приметах я вам не поведаю.
Какие конкретно же это приметы, в случае если о них все определят?
— Геннадий Викторович, из-за чего вы ни при каких обстоятельствах детально не отвечаете на вопросы, каковые смогут поведать о вас как о человеке: о собственных пристрастиях, вкусах, увлечениях? Читателю весьма интересно знать не только ваши политические и художественные взоры, но и какой вы в действительности в жизни.
— Я постоянно отвечаю: какое это имеет значение? В то время, когда врач поднимается к операционному столу, не имеет никакого значения, обожает он дома с ножом играться либо нет. Это дело близких и моих родных.
Я желаю, дабы люди делали выводы обо мне по тому, что я делаю на сцене, а все другое — это мое. Личная жизнь потому и именуется личной.
— Не обращая внимания на сложную судьбу, в жизни вы добились весьма многого. В чем секрет вашего успеха?
— какое количество себя не забываю, все время был и нахожусь сейчас в состоянии человека, задающего вопрос: что дальше? Нет никакого секрета вечного успеха, имеется лишь перемещение вперед.
Михаил Делягин о роли общаков в работе ЦБ
Окинава | Правила судьбы 100-летнего человека
