Великого вымирания не было?
Сравнительно не так давно ученые заявили, что на Земле началось новое массовое вымирание: из-за деятельности человека темпы исчезновения видов позвоночных животных приблизились к уровню, что был 66 миллионов лет назад, в то время, когда вымерли динозавры. На самом ли деле фауна и флора Почвы изменялась в следствии трагедий?
Удар метеорита, глобальное потепление, испепеляющие пожары — вопреки привычным представлениям, закономерности эволюции значительно посильнее мировых катаклизмов.
История отечественной планеты хранит следы нескольких больших трагедий, практически переформатировавших тогдашние экологические совокупности. По окончании каждого глобального вымирания на эволюционную сцену выходили новые классы живых существ, а от прошлых оставались только окаменевшие остатки.
Ученые Палеонтологического университета им. А. А. Борисяка Российской академии наук, наверное, нащупали механизм этих трансформаций.
А помогли им в этом насекомые — одна из самых успешных категорий животных, кое-какие представители которой способны выжить кроме того рядом от центра ядерного взрыва.
Апокалипсис: альфа-версия
При словах «глобальное вымирание» в большинстве случаев вспоминается исчезновение динозавров. Но была в истории Почвы трагедия куда большего масштаба, узнаваемая экспертам как «Великое вымирание».
На границе пермского и триасового периодов, 252 миллиона лет назад, 96 процентов морских и более 70 процентов наземных видов животных провалились сквозь землю, как будто бы по мановению чудесной палочки. Ни до, ни по окончании на отечественной планете не происходило столь масштабного опустошения биосферы.
События той трагедии изучены достаточно прекрасно и легко имели возможность бы лечь в базу голливудского блокбастера. Да что в том месте кино — создается чувство, что именно Великое вымирание воодушевляло автора «Откровения Иоанна Богослова», подробно обрисовавшего смерть отечественной собственной цивилизации.
Вот только кое-какие из факторов, сочетание которых, наверное, и вызвало эту грандиозную трагедию.
В конце пермского периода на огромных пространствах Сибири случились фантастические по своим количествам прорывы магмы на поверхность Почвы. Застывшие лавовые поля, известные как сибирские траппы, занимают в общем итоге два миллиона квадратных километров — площадь Гренландии либо Индии.
Количество излившихся пород оценивается сейчас приблизительно в пять миллионов кубических километров. Очевидно, такая масса лавы заметно разогрела земную воздух, добавив в нее изрядную толику парниковых газов, что стало причиной еще большему — глобальному — потеплению.
Базальтовые скалы плато Путорана, образованного траппами
Приблизительно одновременно с этим на территорию современной Антарктиды, на Землю Уилкса, упал большой астероид, кратер от которого (диаметром 500 километров) до сих пор виден. Увидим, что диаметр мексиканского кратера Чиксулуб от метеорита, считающегося убийцей динозавров, — всего 175 километров.
И наконец, в океане случилось таинственное событие, высвободившее огромные веса метана — наиболее значимого компонента парниковых газов. То ли данный метан миллионы лет копился в придонных слоях воды, то ли его начали массово выделять археи рода Methanosarcina, но состав земной атмосферы очень сильно изменился.
Результат всех этих проблем — тестовая версия Апокалипсиса: небо закрыла пелена вулканической пыли, с которой смешалась пыль от удара астероида. Воздушное пространство был тепёл и сух, а океан превратился в раствор кислоты, совсем негодный для жизни большинства собственных прошлых жителей.
Кризис разнообразия
В таких ужасающих условиях способны выжить немногие живые существа, считают многие современные палеонтологи. Исходя из этого фауна массово вымирала, и только в то время, когда воздух очистилась, а океанская вода из кислой сделалась легко соленой, редкие выжившие создания приступили к новому этапу эволюции.
Но, как выяснилось, эта логичная и понятная схема, к сожалению, не имеет никакого отношения к действительности!
Русский палеонтолог, профессор биологии , заведующий лабораторией артропод Палеонтологического университета Александр Павлович Расницын много лет изучает насекомых пермского и триасового периодов. И по его данным получается, что никакого катастрофического Великого вымирания в действительности не было.
Кризис на рубеже триаса и перми считался таким глубоким, что узнаваемый английский палеонтолог Майкл Бентон кроме того выпустил книгу называющиеся «В то время, когда жизнь практически погибла». Второй ученый, Джек Сепкоски из чикагского университета в одной из собственных работ представил график, на котором видно, как подъемы разнообразия животных сменяются плато довольно стабильного числа видов и глубокими, резкими провалами вымираний.
А у российских ученых вышло, что на границе триаса и перми имеется некий спад, но долгий и не таковой глубочайший, как нарисовано у Сепковски. Данный провал в триасе и перми, весьма продолжительный, длился более половины пермского периода — десятки миллионов лет.
Видовое разнообразие трех главных типов морской фауны
фанерозоя: кембрийской, палеозойской, современной
Дабы более подробно разобраться в событиях того далекого времени, Расницын и его сотрудники применили собственную методику. Они трудятся на уровне семейств, по причине того, что отрядов у насекомых не хватает большое количество, а родов через чур много, и основное, что они весьма короткоживущие.
В следствии была выстроена кривая на базе нескольких показателей, самые главные из которых — первые и последние находки представителей конкретных семейств. Появление в геологической летописи и исчезновение из нее интерпретировались как вымирание и возникновение.
Оказалось, что общее число семейств (другими словами фактически разнообразие фауны) понижается весьма медлительно в течении всей средней и верхней перми, не отражая никакого резкого вымирания. В нижнем триасе насекомых вправду нет, но беда в том, что в верхнем триасе и среднем весьма большая часть палеозойских семейств опять появляется. «Другими словами по поводу вымерли — это совсем не та история», — отмечает Расницын.
И совсем превосходная вещь — позднепермское вымирание традиционно связывают с сибирскими траппами, с излиянием большого количества магматического вещества в Сибири. Утверждается, что выброс огромного количества газов, сжигание накопившихся торфов и углей и другие драматические события перевоплотили планету в идеальную душегубку.
Но дело в том, что тунгусские лавовые излияния не были одномоментными, а из межтрапповых осадочных слоев (к примеру, с Бабьего Камня и Тунгуски в Кузбассе) известно множество разнообразных насекомых и растений. Другими словами биосферу эти лавовые поля не погубили — по крайней мере флору и энтомофауну.
Так что же происходило при таких условиях с разнообразием насекомых, пока вся другая фауна глобально вымирала?
«Интенсивность исчезновения насекомых в средней-верхней перми, в разгар Великого вымирания, застывает на одном уровне. Но наряду с этим быстро снижается появление новых семейств.
Получается, что понижение разнообразия происходит не за счет роста вымирания, а за счет понижения скорости происхождения новых семейств, и этот параметр определяет всю динамику разнообразия у насекомых. Другими словами вымирание, зависящее в основном от внешних факторов — вулканизма, траппов, астероидов — на громадных и самых увлекательных промежутках времени выясняется величиной постоянной, а варьируется динамика появления, которая в большой степени определяется процессами и внутренними свойствами организмов, идущими в биосфере.
Это совсем другая идеология!» — восклицает врач Расницын.
Александр Расницын
Итак, изучения пермских и триасовых насекомых говорят о том, что ни о каком резком, спровоцированном глобальной трагедией вымирании в их отношении сказать не приходится. Долгосрочное и плавное понижение разнообразия пермских насекомых больше напоминает последние миллионы лет мелового периода, в то время, когда число известных родов динозавров неспешно и неумолимо понижалось с сотен в начале мела до 10-30 в конце.
Обстоятельство для того чтобы обеднения разнообразия, по крайней мере у насекомых, — эволюционный стазис, в то время, когда новые семейства оказаться, а ветхие живут , как и прежде, и вымирать с той же скоростью.
Катастрофа совершенства
Но разве может эволюция остановиться? Таковой вопрос неизбежно появится у любого читателя, освоившего школьный курс биологии.
Неизвестно, что думал по этому поводу Чарльз Дарвин, а вот современные ученые уверены в том, что не только может, но в определенных случаях легко обязана так поступить.
«В случае если ограничиться только генетическим подходом к эволюции, рамками той самой синтетической теории, которую проходят в школе, то стремительнее всех должны эволюционировать существа, у которых интенсивнее изменяется генетика: у кого стремительнее идет размножение, больше популяция, выше плодовитость. Иными словами, бактерии.
А медленнее всего будут эволюционировать самые большие, самые медлительно размножающиеся формы. Так вот, в действительности стремительнее всех эволюционируют киты и слоны, а медленнее всего — одноклеточные.
Все наоборот», — говорит Расницын.
Из-за чего так происходит? Правильного ответа у ученых до тех пор пока нет, но если не сомневаться в правоте генетики, то остается предположить только одно: предоставляемые генетикой резервы трансформаций у слонов и китов в полной мере достаточны для обеспечения самой стремительной эволюции.
А вот у других эволюция чем-то заторможена и не идет, либо идет не с полной скоростью. Вопрос в том, что тормозит эволюцию.
Расницын внес предложение концепцию адаптивного компромисса, основанного на том, что в случае если все в организме согласовано и гармонично, то поменять в нем что-то одно, не затронув по коррелятивным правилам и другие параметры, весьма тяжело. А коррелятивные трансформации фактически постоянно будут не приспособительными и значит — вредными.
Насекомые пермского периода
Дабы в таковой ситуации эволюция все-таки отправилась, требуется тонко сбалансированная организация живого существа. Простое ужесточение условий приведет к его вымиранию, а смягчение — позовёт только усиленное размножение, рост смертности, зависимой от плотности и восстановление всей совокупности на том же самом уровне.
По-видимому, преодоление адаптивного компромисса вероятно при каком-то одностороннем трансформации условий, в то время, когда практически адаптивному контролю подвергаются лишь кое-какие из функций. К примеру, организм попадает на остров, где для него нет ни хищников, ни страшных паразитов, и вся неприятность сводится к тому, дабы обучиться питаться тем, что в том месте имеется.
Кстати, хорошо как мы знаем, что именно на островах обычно происходит животные и быстрая эволюция принимают гротескные формы. Так что эволюция идет при происхождении таких несбалансированных условий, при попадании в новую экологическую нишу.
Со временем она снова создаст в полной мере сбалансированное существо, по окончании чего снова наступит эволюционный стазис. Что же случится, в случае если в фауне все ее компоненты достигнут высокого совершенства, замечательного компромисса, так сообщить, закоснеют в собственной безупречности?
Тогда при трансформации условий они будут — до тех пор пока не освободится среда обитания, пока не смягчатся условия, не снизится адаптивный контроль и не облегчится эволюция. Все это мы и видим на примере палеозойских насекомых.
«Выжимка из отечественных изучений пребывает в том, что никаких массовых вымираний у насекомых не было и динамика их разнообразия определяется динамикой происхождения новых групп, а не динамикой вымирания. На суше масштаб и влияние пермотриасовой трагедии были значительно меньше, чем в море, что приводит к полному изумлению, в случае если вычислять, что обстоятельства трагедии — в трансформациях воздуха, вулканизме и ударе астероида.
А потому, что отечественный подход на вторых группах животных не использовался, то я не могу утверждать, что обстановка с насекомыми специфична. Развитие разнообразия насекомых начиная с карбона и поныне весьма похоже на то, как изменялось суммарное разнообразие вторых животных в это время. Исходя из этого совсем нельзя исключать, что эти тенденции могут быть общими, и пермо-триасовое вымирание в действительности было обусловлено биологическими, а вовсе не геологическими факторами»,
— подытоживает Расницын.
Источник: Д. Самарин lenta.ru
ТОП5 МАССОВЫХ ВЫМИРАНИЙ
