Его сказка ещё не рассказана
22 октября в театре «Русская антреприза имени Андрея Миронова» (Петербург) состоялся юбилейный вечер заслуженый артиста России, худрука «Антрепризы» Рудольфа ФУРМАНОВА.
В «Русской антрепризе» играются актёры со всего Санкт-Петербурга: Фурманов, неустанно бегающий по премьерам, мигом кладёт хищный глаз на каждый юный талант, жадно выискивает искры дара. А потому его праздничные дни – не столько личное торжество, сколько очажки тепла в городе, где тепло дают не всякому и не внезапно
Человеку 75 лет – уже победа, возможно сообщить. Жизнь удалась, создан театр, сыграны роли, сын режиссёр (Влад Фурман), юная супруга, дорогая дочь Лизонька в нарядном платьице прыгает по сцене. Кругом приятели. Правительственные весточки.
Поздравления от театров. Шампанское в общем, обычный театральный юбилей. Лишь юбиляр – очевидно ненормальный: нет в нём чугунной солидности, положенного по чину «титанического самоуважения».
А ведь советник губернатора. Даниил Гранин, патриарх, пришёл на его юбилей.
И того круче – как пошутил Лев Додин, «во всех театрах найдётся расстроенный рояль и все готовы дать его президенту, но он выбрал как раз ваш». Это намёк на недавний визит в театр к Фурманову В.В.
Путина, что наиграл на рояле начало песни «С чего начинается Отчизна».
Тут бы возможно успокоиться навеки в радостном окоченении: но у Фурманова второй двигатель, театр для него не предлог, чтобы подольститься к власти, а напротив – власть ему нужна, чтобы сберечь, обезопасисть, сохранить и развить театр. Имеется цель – необходимы средства, а все средства известно где.
Никаких таких красивых меценатов, каковые с ухмылкой счастья дают деньги на культуру, за 20-летний период в новой России что-то не показалось. Буржуи отечественные за копейку удавятся.
Так что для всех радетелей всё так же, как и прежде: индивидуальные связи, походы в кабинеты, записки, проекты, приручение глав. Уюта нет, спокойствия нет, как писал поэт.
Вот и светится вечная тревога в громадных глазах Фурманова, и бьёт его судорога неотвязного тревоги: в молодости застал он богатый цветущий театр, огромное прекрасное дело, а что сейчас, что внукам и детям покинем?
Он-то сам видел великих актёров в избытке: больше 30 лет возил их по концертам – Симонов и Леонов, Миронов и Смоктуновский, Лебедев и Товстоногов (и десятки вторых славных имён), около всех побывал, со всеми сдружился. В большинстве случаев те, кому выпало видеть громадных людей, что именуется, «без грима», приобретают изрядную долю скепсиса, в противном случае и цинизма.
Фурманов же застыл в неизменной любви и вечном восхищении к русским актёрам. От восхищения сам отправился в рост и сделался весьма недурным артистом эксцентрического замысла.
Зрители замечательно знают его как фигуранта разных сериалов, где Фурманов, в большинстве случаев, коварно злодействует (Филарета из «Агента нацбезопасности» припомните-ка). Хриплый каркающий голос, треугольное лицо с резкими и большими чертами, необычная пластика, совершенно верно из фильмов германского экспрессионизма – само собой разумеется, Фурманов – находка для жанрового кино.
И в собственном театре Рудольф Давыдович в большинстве случаев играется персонажей повышенной ненормальности: экстрасенсов, гипнотизёров, волшебников, демонических искусителей. Не редкость плохо, отчаянно забавным.
Не редкость милым. Не так роль актёру столь повышенного личностного своеобразия – и фурманов собственную ключевую роль придумал для себя сам.
Написал, срежиссировал и сыграл.
«Безумный антрепренёр». Такая маска, совершенно верно в итальянском театре.
Пожилой неугомонный Арлекин, собиратель труппы, энергетический вихрь, паровоз, преобразователь пространства. Редкий организационный дар, предпринимательская жилка: то памятную доску Георгию Товстоногову инициирует, то придумает актёрскую премию имени Андрея Миронова («Фигаро»), и всё так как, линия, доведёт до конца.
И притом у него хватило ума, дабы не ринуться самому в режиссуру, но растить в собственном театре настоящих специалистов. И жадная, коллекционерская прямо, страсть к актёрам.
А темперамент таковой, что чуть не каждый спектакль, где он сам не играется, Фурманов проводит на балкончике у сцены: изучает реакции зрительного зала. Кто как наблюдает, на что реагирует – ему обязательно нужно знать
Шёл юбилей, его поздравляли, а он сейчас всякие клоунские штуки вытворял, строил рожи, смешной, лёгкий, нисколько не отяжелевший от завоеваний и званий. Сравнительно не так давно «Русской антрепризе», театрику мелкому, стеснённому в пространстве, отдали помещение Сберегательного банка, пребывавшее в этом же доме, на площади Льва Толстого (Андрей Миронов утверждал, что данный дом, созданный по проекту А. Белогруда, приобрёл незадолго до революции его дедушка.) Кто-то из выступавших не в серьез изумился: отбить жилплощадь у Сберегательного банка!
Но сейчас имеется просторное фойе, и обнаружилась чудная лепнина начала века, и по большому счету – окультуренного пространства стало чуть больше. Но Фурманов, думается, не начнёт приказывать собственному «чудесному горшочку» – хватит, не вари.
Такое чувство, что сказка его ещё не поведана, что он ещё поразит собственных зрителей. И перетащит русский театр из прошлого в будущее, как говорится, на своем горбу.
Охая и задыхаясь, обливаясь позже и заговаривая зубы главам, перетащит данный «Фурманьяк» (как пошутил в собственном кинокапустнике Аркадий Инин) собственный любимый театр.
Что может провалиться сквозь землю везде, как действительность, – и остаться как мечта в жаркой душе Фурманова Рудольфа, обычного сумасшедшего антрепренёра.
Михаил Делягин о роли общаков в работе ЦБ
Сказки : Сестрица братец и Аленушка Иванушка
