Формула балета владимира васильева
С легендарным танцором Владимиром Васильевым мы встретились практически в самый канун его семидесятилетнего юбилея – сразу после прилета артиста из Нью-Йорка, где он был награжден респектабельной «Премией Свободы» (Liberty Award) и в его честь в Сити Центре прошел грандиозный гала-концерт.
— Владимир Викторович, самую малость необычно Вас чествовали в Америке. Состоится вечер в Париже. А в Громадном театре торжества не будет.
Вы сами не захотели?
– Предложений Громадной театр не делал. Но я и не желал, дабы были эти предложения: не весьма обожаю юбилеи. Тем более – собственные. Кстати, 20 апреля «Жизель» в Громадном театре посвящается мне. Это у них собственные какие-то мысли, в каковые я не могу лезть.
Да и не желаю. Для меня достаточно того, что в то время, когда я прихожу ко мне, то вижу много людей, каковые по-хорошему на меня наблюдают.
– Как вы относитесь к тому, что строение Громадного театра, возможно сообщить, фактически срыто с лица почвы?
– Да оно не срыто, слава всевышнему. Вы понимаете, что в том месте происходит? И я не знаю. А сказать возможно все что угодно.
Другое дело, эта до безобразия продолжительная история так затянулась, что мы уже просто не понимаем происходящего.
– Вы вычисляете, это будет новодел? Либо Громадный театр все-таки не стенки, а люди, каковые в нем трудятся?
– Вы сами же и отвечаете, Громадный театр – это люди. К счастью, для этого я также кое-что сделал, в то время, когда был его директором; труппа у нас не распалась.
К счастью, мы ее не раскидали по миру за время строительства сцены. А на данный момент сидим с вами в помещении, которое было выстроено еще до начала реконструкции театра, и людям имеется где трудиться.
Потенциал-то у Громадного громадный! А каким он станет – продемонстрирует будущее. Это будет, быть может, и новодел. Но основное – дабы данный направляться слился с нашим ветхим, сросся со своим прошедшим. Громадный театр – доминанта площади.
Уберите его, и ее не станет. Он стоит, данный красивый мужчина, как Парфенон.
В то время, когда я наблюдал на него, то постоянно думал: «Неужто я тружусь в этом божественном храме? Господи, какой же я все-таки радостный человек!» Мне весьма хочется, дабы люди, каковые в нем трудятся, ощущали то же самое, что и я.
– Как вы оцениваете состояние современного русского балета? Падает ли к нему интерес?
– Беседы о том, что хороший балет делается никому не нужным – так же, как хорошая музыка, – я слышал за собственную жизнь много-много раз. А вот чем растолковать второе: эту немыслимую тягу к тому красивому, что мы видели раньше?
Во всех видах мастерства пребывали хорошие мастера. Но их не было, само собой разумеется, в таком количестве, как на данный момент.
Средний уровень весьма вырос – а также благодаря стремительному распространению информации, конкуренции и взаимному обмену. А вместе с тем откровений нет! Количество – обратно пропорционально качеству.
Раньше я как-то редко встречал, к примеру, в прессе слова: очень способный, великий, единственный. на данный момент же ежедневно слышу по крайней мере дюжина таких определений. Любой приходящий на сцену – великий.
Любой из людей, что-то значащих в собственном мастерстве, – очень способный. В сегодняшнем отечественном театральном мастерстве мне не достаточно мысли, эмоции, целостного ощущения, которое рождается лишь тогда, в то время, когда все находится в полном слиянии.
– Быть может, это еще и оттого, что вы трудились вместе c такими мастерами, как Бежар, Хорхе Донн, Нуриев, Барышников, Юрий Соловьев. Была ли борьба между вами?
– Ну а как же! Она и по сей день имеется. Именно она и рождает технический скачок.
Стоит завертеться, сделать много пируэтов, как сходу покажутся еще человек пять, каковые будут повторять то же самое. Чуть кто-то прыгнет и сделает в воздухе какой-нибудь немыслимый трюк, уверяю вас – спустя семь дней данный трюк повторят другие.
Само собой разумеется, неизменно в более удачном положении выясняется тот, кто первым открывает какое-то перемещение. Но это еще ничего не означает в Мастерстве с громадной буквы.
– В вашей жизни точно было много забавных эпизодов?
– Приехали мы как-то во Владивосток. В том месте была маленькая сцена. Я прыгаю жете по кругу в «Корсаре» и внезапно заворачиваюсь сперва в одну кулису, позже в другую.
На меня наворачивается такое количество материи! А к концу я делаю два жизнеутверждающие тура, на колено. И освободился наконец от этого обилия тряпок, каковые на меня намотались. Что вы думаете? Имело большой успех!
Я неизменно молодежи говорю: возможно и упасть, никто из нас не застрахован. Но упасть так, чтобы все поразмыслили: это сделано намерено!
Либо вот на гастролях в Америке мы жили в гостинице. И в один из вечеров, в то время, когда мы что-то отмечали, конечно, не хватило выпивки. А у одного отечественного приятеля всегда было спиртное. Звоним ему – не отвечает.
Стучим в дверь – не открывает. А жил он практически через два окна. Выпили мы тогда прилично, и я говорю: «на данный момент принесу». Вышел через окно и отправился по карнизу в его помещение.
Приятель дремал, я забрал бутылку, открыл дверь изнутри и возвратился в номер. Утром, в то время, когда я проснулся и подошел к окну, мне стало страшно. Это был 27?й либо 28 этаж!
Я взглянуть на данный карниз, и у меня захолонуло сердце. Больше я этого ни при каких обстоятельствах, само собой разумеется, повторить не пробовал.
И таких случаев миллионы. Да вся жизнь на них выстроена!
Михаил Делягин о роли общаков в работе ЦБ
Владимир Екатерина и Васильев Максимова. Больше, чем любовь
