Французский поэт стал героем челябинской прозы
На Громадном фестивале челябинской прозы (он в первый раз прошёл 7 октября в рамках классической Южноуральской книжной ярмарки) было не протолкнуться. Страно, но в самый раз употребить слово «ажиотаж», что не очень-то укладывается в голове рядом со словами «проза» и «Челябинск».
Но взглянуть (послушать и, в случае если желаете, потрогать собственными руками) вправду было что: на громадных и малых площадках с утра и до вечера шли лекции, презентации, встречи, мастер-классы, дискуссии, показательные (выездные) совещания литклубов, трудились творческие лаборатории.
На входе в многолюдную Публичку, которая на данный момент именуется Челябинской областной универсальной научной библиотекой, я встретил ветхого привычного. Янис Грантс (с нескончаемым шарфом на шее, увесистой сумкой на плече и в очках) поздоровался, но говорить отказался, по причине того, что спешил открывать и вести лабораторию «Недетские вопросы на втором этаже», где собственные рассказы воображали юные прозаики города.
«Я не должен был солировать на данной встрече, – потом сообщил Грантс. – Я о каждом выступающем, как бы внушая слушателям, что им поразительно повезло, поскольку кто-то из этих молодых и фактически малоизвестных авторов уже на следующий день будет голосом поколения, отечественного времени, голосом целой страны».
А через несколько часов и сам Янис стал храбрецом встречи. Он сказал собравшимся о рождении книги прозы «Луи с грабаркой». Данный текст только-только вышел в издательстве Марины Волковой.
Марина Владимировна, само собой разумеется, также находилась на презентации. И не просто присутствовала: она просматривала зрителям-слушателям стихи Луи Арагона и рассказы Яниса Грантса, причём делала это очень вдохновенно (я знаю, о чём говорю).
Грантс, думается, до сих пор не верит собственному счастью. Он так и сообщил: «Нет ничего, что предсказывало никаких сдвигов тектонических пластов. Просто-напросто издатель Марина Волкова приехала ко мне выпить чаю.
И вот за чаем-то она и внесла предложение мне напечатать рассказ в рассказах (так определяется жанр книги) «Луи с грабаркой». Я думаю, этим жестом Марина решила поздравить меня с будущим 50-летием. Самый распрекрасный презент!»
На обложке книги – фотографии эры социалистической индустриализации и два портрета. Луи янис и Арагон Грантс словно бы наблюдают друг на друга. «В 2010-м году Евгений Румянцев, начальник ветшайшего в городе литературного объединения ЧТЗ имени Михаила Львова, пригласил меня возглавить поэтическую секцию этого клуба.
Такая работа в ту пору была мне очень увлекательна, и я дал согласие не долго думая, – говорит Грантс. – Время было горячее. Актив из бывших и нынешних участников лито именно планировал выпустить сборник к 80-летию клуба.
И я подключился к данной работе. Сборник так и не заметил свет, но я определил большое количество занимательного и про историю ЧТЗ, и про многих авторов, в различное время «населявших» отечественное лито.
Я, к примеру, выяснил, что летом 1932-го года на постройку тракторного гиганта приезжал выдающийся французский поэт Луи Арагон. Я осознал, что напишу об этом, и фактически сходу приступил к реализации плана».
Позже, по словам Грантса, он взялся за поиски документов, например, пролистал все челябинские газеты, датированные летом 1932-го года. Оказалось, что информация очень скудна.
Так, план написать книгу документальной прозы перевоплотился в другую идею: это будет всецело сочинённая история с опорой на факты. Вот как начинается книга:
Венгр Шандор Барта. Голландец Иозеф Карел Ласт. Американец Айзик Платнер.
Француз Луи его жена и Арагон Эльза Триоле. Летом 1932 года интернациональная бригада писателей совершила поездку по городам Урала.
31 июля несколько побывала на постройке ЧТЗ.
Меня в далеком прошлом занимает история приезда Луи Арагона в Челябинск. Не фактическая, само собой разумеется, история, а литературная.
Фантазийная. Французский автор Арагон, кроха Стёпа – сын первостроителей ЧТЗ, рабочий другие герои и Никонов только что получили пунктиры собственных написанных судеб.
Но, быть может, когда-нибудь настанет время более обстоятельного рассказа о каждом персонаже.
«А что воображал из себя Челябинск в начале тридцатых годов? Как смотрелась площадь Революции и нынешняя Кировка? Что имело возможность встретиться на пути Арагона на протяжении поездки от гостиницы до проходной ЧТЗ? И – в итоге – где эта самая гостиница?
На эти и многие другие вопросы мне предстояло отыскать ответы, – говорит Грантс. – В этот самый момент мне на помощь пришёл один из самых отечественных краеведов и известных историков Гаяз Самигулов. Благодарю ему громадное».
«Потом – стиль, – продолжает Янис. – Книгу о 30-х годах я решил стилизовать под прозу тех лет. Кроме того так: мне хотелось, чтобы угадывалось, что создатель пишет из XXI-го века, но создаёт иллюзию, что он как бы соучастник текущих событий. Такие вот «ножницы».
В качестве объекта стилизации я выбрал превосходного Андрея Платонова. Но это совсем не подражание.
Это попытка «на базе» Платонова закрепить отсылки к вторым расчудесным писателям того времени. Заинтересованный читатель предугадает в моей книге «поклоны» Олеше, Катаеву, Ильфу и Петрову, Бабелю а также Борису Пильняку.
Но и одним стилем книга, так сообщить, жива не будет. Основное – идея. О чём думали в данной поездке по Уралу выдающийся французский его жена и поэт Эльза Триоле? О чём они говорили с первостроителями ЧТЗ, офицерами ОГПУ, вторыми историческими и придуманными персонажами?
Из газет может сложиться чувство, что Арагон всю дорогу лишь и восхищался возводимым заводом-энтузиазмом и гигантом людей. Но таковой храбрец был бы плоским и скучным. Исходя из этого я положил в его голову сомнения по поводу правильности выбранного пути.
Мой Арагон – мятущийся, сомневающийся, ощущающий подвох. Частично неоднозначное отношение французского поэта к советской власти подтверждается его послевоенными высказываниями (он был участником сопротивления) и поступками.
Да, он был громадным втором нашей страны, что вовсе не помешало ему выразить решительный протест против ввода армий в Чехословакию. А ещё Луи Арагон осуждал процесс над писателями Даниэлем и Синявским.
Либо – вот показательный случай. Арагон готовься отказаться от награждения советским орденом Дружбы Народов, по причине того, что заступился за писателя-фронтовика Виктора Некрасова.
Тот эмигрировал (также по политическим обстоятельствам) во Францию, но к нему не пускали пасынка и жену. Арагон предотвратил, что в случае если над Некрасовым не прекратят издеваться, то он устроит интернациональный скандал, отказавшись от ордена.
И советские чинуши сдались».
Половина сборника – комментарии челябинского историка, краеведа, писателя и издателя Владлена Феркеля. Эта часть книги также поразительно увлекательна, по причине того, что содержит биографические справки упоминаемых лиц, сведения о топонимах и зданиях, разъяснения устаревших и малоупотребляемых выражений, расшифровывает аббревиатуры и даты.
Вот беспелюха, к примеру, – это кто? Это неряха, разиня. Несобранный, словом, человек.
А грабарка, вынесенная в наименование книги? Это тачка, предназначенная для перевозки почвы.
Но первостроители ЧТЗ нарекли так и повозки, рассчитанные на одного рабочего, в которых возили бетон для заливки фундаментов будущих цехов на протяжении «цементных вечеров» (субботников под оркестр).
Грантс вычисляет Владлена Борисовича своим соавтором. И неслучайно издатель Марина Волкова выдвинула на соискание самой, пожалуй, респектабельной на Урале премии имени Павла Бажова не только автора текста, но и комментатора.
Уже в предисловии Грантс намекает на возможность продолжения книги. Об этом я его и задал вопрос. «Нет, – ответил Янис. – До тех пор пока, по крайней мере, – нет. Я уже третий год не могу дописать роман о нашей жизни отечественного города. Это – приоритет.
Буду скурпулёзно и каждый день трудиться над ним. И – стихи.
Так как они приходят, не задавая вопросы разрешения. В случае если стихи будут так же, как и прежде сочиняться, то в этом наслаждении я себе, само собой разумеется, отказать не смогу».
Фото: Глеб Сиянин
Михаил Делягин о роли общаков в работе ЦБ
Медведь и Маша — Праздник Урожая (Серия 50)
