Экспансия российской культуры
Заслуженный артист России и Украины Владимир КОНКИН завоевал всеобщую любовь в первую очередь как актёр. На Павке Корчагине и Володе Шарапове выросло не одно поколение россиян.
Но с некоторых пор к Владимиру Алексеевичу пришло и писательское признание. Его первая книга «У жизни имеется начало» вышла в 2012 году. В прошедшем сезоне был издан двухтомник – «Пушкин и» Берлинская «лазурь знает».
В августе 2014-го к дню рождения актёра заметила свет его новая книга «Рыцарь, слуга и Илия». На открывшейся 3 сентября на ВВЦ Столичной книжной выставке-ярмарке представлены произведения Владимира Конкина.
— Владимир Алексеевич, в то время, когда вы в первый раз взялись за перо?
– В далеком прошлом. Отец приучил меня всю жизнь вести ежедневники – сказал, грамотность будет хорошая. Так и вышло. Писал в школьную стенгазету, отправлял заметки в «Пионерскую правду», в отечественную саратовскую «Зарю молодёжи».
В то время, когда начал работать на сцене, завлит театра довольно часто просил: «Лексеич, ты обожаешь писать, напиши что-нибудь о отечественном театре в местную газету». Так я, возможно сообщить, и набил руку.
После этого начал публиковаться в «Советской культуре», вторых СМИ. И вот всё накопившееся прорвалось в 2012 году. «Литературная газета», где я также время от времени печатался, внесла предложение мне опубликовать книгу.
Так вышел сборник «У жизни имеется начало» – в том месте и рассказы, и эссе, и моя первая повесть «Терпкое вино Массандры».
– Крымская тема ещё продолжительно будет актуальной. Поведайте, как создавалось «Терпкое вино Массандры».
– Я игрался в фильме «Сармат», это было лет восемь назад, и у нас пара сцен снималось в Ялте. В Симферополь из Ялты я ехал с весьма пожилым водителем.
Дороги в том месте непростые, крутой серпантин, и я не смог не задать вопрос его: «Простите, прошу вас, у вас таковой почтенный возраст, а вы крутите баранку» Шофер ответил: «Без этого жить не могу. Я же сам ялтинец, знаю эти дороги очень хорошо».
Слово за слово – и он начал говорить о собственном детстве, в то время, когда пришли германская армия и приплыли с моря румыны. Старик поведал, как из всех ялтинских санаториев сделали германские больницы, как один фриц дал ему галету, а второй – пинка под зад, как разбивали и взрывали пятитонные массандровские бочки и текли реки вина.
Всё это меня весьма впечатлило, дало предлог к неким фантазиям, сюжету Повесть посвящена памяти моего папы, что сражался за Крым.
– Владимир Алексеевич, а как вы отреагировали, в то время, когда определили о присоединении Крыма к Российской Федерации? Какие конкретно были эмоции, эмоции?
– Я был в Женеве, в то время, когда 16 марта свершилось волеизъявление крымчан, выступал в Миссии ООН и определил об этом от отечественных дипломатов. Честно соглашусь, не ожидал для того чтобы стремительного решения вопроса.
И как русский человек, у которого папа вести войну за Крым, я, конечно же, был радостен оттого, что полуостров возвратился в русского гавань. И это никакое не отнимание чужой территории – об этом кроме того заговаривать неприлично!
Для каждого обычного русского человека, опытного историю собственной страны, просматривавшего хотя бы «Севастопольские рассказы» Льва Николаевича Толстого, Крым – это исконно Русская почва.
Так устроена Российская Федерация, что нам необходимы некие потрясения, без них отечественная нация начинает увядать. Возвращение Крыма, по моему точке зрения, – это недекларированное волеизъявление каждого разумного русского человека, я в этом случае не отделяю крымчанина от россиянина с материка.
Но принципиально важно вот что. По окончании восхищений постоянно приходит некое отрезвление. По окончании воссоединения – наступают будни. Узнается, к примеру, что для среднего бизнеса многие украинские законы были легче и несложнее в исполнении.
Я об этом определил, одним из первых приехав в Крым. Так вот, чувство эйфории может пройти. Доходить к ответу насущных неприятностей необходимо весьма трезво и взвешенно, не хватая никого за горло.
Кое-какие местные обитатели кроме того выборов пугаются в законодательные органы Севастополя и Крыма, каковые пройдут 14 сентября.
– Что настораживает этих людей?
– напор и Нахрап некоторых отечественных заматеревших во власти товарищей. Нужно проявлять тонкость и деликатность.
По причине того, что Крым – это всё-таки раненое дитя, приводить его в эмоцию нужно с опаской и неспешно. Образно говоря, не танцевать в посудной лавке танго со слоном.
И ещё. Нужна в хорошем смысле слова экспансия русском культуры в Крым.
Культуры настоящей, которая не развращает людей, а усиливает надежду на завтрашний сутки. Молю Господа, дабы мы срослись – Россия и Крым, дабы все косточки сошлись верно и не было криворучия!
– Первое ваше звание – заслуженный артист Украины, вы большое количество снимались на студии имени Довженко. Точно остались приятели на Украине.
Не разорвались связи по окончании всем известных событий?
– Те, с кем общался, поумирали. Моими приятелями были покойные Леонид Быков, Лёнечка Осыка.
Николай Мащенко, у которого я снялся в картине «Как закалялась сталь», погиб в прошедшем сезоне, и оператор данной картины Итыгилов Сашечка погиб. Нет и моего приятеля Сергея Иванова, известного по роли Кузнечика.
Кстати говоря, его должен был играться я. Но я снимался в «Как закалялась сталь», и Мащенко не отпустил меня. Но в «Аты-баты, шли воины» мы с Серёжечкой снялись совместно.
А в 47 лет он погиб – широкий инфаркт Но все приятели остались в моей душе, они все – в моей сердечной комнатке.
Михаил Делягин о роли общаков в работе ЦБ
Российская Федерация потеряла цивилизационную привлекательность
