Эрик-эмманюэль шмитт: российские актёры танцуют на вулкане
В Петербурге побывал Эрик-Эмманюэль ШМИТТ – автор мирового масштаба, именем которого был назван театральный фестиваль, представивший публике на берегах Невы пьесы по произведениям этого французского драматурга.
Говорят, сейчас Шмитт – самый читаемый в мире французский создатель, а это указывает, что Бальзак, Верн, Гюго, Мопассан, Сименон и другая-другая в далеком прошлом приняли его в круг классиков. Бессчётные драматические произведения Шмитта поставлены на сценах различных государств.
Его повести «Дети Ноя» и «Мсье цветы и Ибрагим Корана», романы «Евангелие от Пилата» и «Секта эгоистов» известны всему миру. Опытный философ стал опытным писателем благодаря таланту сказать со всеми так, как будто бы разговор данный идёт тет-а-тет – с каждым читателем в отдельности.
Проза Шмитта затрагивает темы, на каковые современные люди не довольно часто говорят вслух – жизнь, смерть, любовь, отношения с собственной совестью и Богом.
Отечественный обозреватель встретился с писателем на протяжении ноябрьского фестиваля «Эрик-Эммануэль Шмитт в Петербурге», организованного Молодёжным театром на Фонтанке.
– Господин Шмитт, фестиваль, носящий ваше имя, лично для вас – случайность либо закономерность?
– Нет, это не правило, не смотря на то, что уже в один раз происходило похожее – в Германии. Сегодняшний фестиваль в Санкт-Петербурге для меня огромная эйфория, хорошие чувства, приятное потрясение.
И я весьма признателен за это.
– В Санкт-Петербурге вы не в первый раз: ранее вы побывали в отечественном городе в 2005 году
– Да, я тогда побывал в Санкт-Петербурге и Москве, где виделся с читателями, артистами и литературными критиками. Что касается читателей, я заметил, что они в Российской Федерации требовательны: не ищут в чтении, в книгах только развлечений.
Им занимательны истории из судьбы вторых людей. Ваши читатели ищут что-то серьёзное в литературе, они заняты поиском смысла жизни.
Кроме этого в тот приезд я открыл для себя русских актёров, людей театра, и это был хороший опыт.
– Вы желаете заявить, что у вас до этого была некая бдительность – справятся ли с вашими пьесами режиссёры и российские актёры?
– Мой предрассудок скорее заключался в том, что у меня было организовано клише необыкновенной позитивности русского мастерства. То, что Российская Федерация – страна высокой художественной культуры, поставляет на экспорт – музыка, танцы, – носит по большей части хороший, весёлый темперамент.
Но ваши исполнители, русские актёры, возможно сообщить, «танцуют на вулкане»: они переживают тут и по сей день то, что делают, то, что они играются, так полно, как будто бы на следующий день может и не наступить. Такое вот неповторимое соединение немыслимой эйфории и неповторимого пессимизма, которого нет ни у кого больше во всём мире.
– Судьбы и характеры ваших храбрецов вряд ли возможно передать, не «танцуя на вулкане»: обрисованные в ваших пьесах люди практически в любое время пребывают в раздумьях, находятся на жизненном сломе, в пограничном состоянии. Это неприятности, каковые ненужно играться поверхностно, да и нереально!
– Я в собственном творчестве вправду стараюсь осознать жизнь и желаю продемонстрировать, что её нужно обожать, не обращая внимания на трагизм событий, не обращая внимания на скоротечность судьбы. И в случае если я изображаю любовь, то делаю её реалистичной, не замутнённой нелепыми фантазиями.
– Фестиваль в Санкт-Петербурге разрешил вам заметить пара русских пьес по вашим пьесам. А следите ли вы за постановками по вашей прозе во Франции и в Бельгии, где вы живёте?
– Непременно. на данный момент три мои пьесы ставят в Париже и пара – в Провансе.
– Случалось ли вам писать пьесу по заказу театра?
– Нет. Но мне хотелось бы взять таковой заказ. Увы, во Франции отчего-то сделали вывод, что я полностью свободен ни от кого, независим и владею правом делать то, что желаю (смеётся).
И никому кроме того в голову не приходит сделать мне заказ Получается, что я – жертва собственного имиджа, как Франкенштейн (радуется). Но чужестранцы относятся ко мне несложнее.
К примеру, сравнительно не так давно написать пьесу по ежедневнику Анны Франк, еврейки, жившей в Голландии, меня попросили её наследники.
– Слава вас не утомляет?
– Она даёт признание, даёт крылья, даёт силу. Это восхитительно!
Для автора быть востребованным, желанным – лучшая приз за труды.
– Вы заявили, что ваши произведения – о любви к судьбе. Но все ваши храбрецы стоят в жизни перед выбором.
Это указывает, что выбор неминуем?
– Я не уверен, что у нас имеется вольный выбор, свободная воля. Быть может, мы подчинены судьбе. И я всё время задаю сам себе вопрос: «А не имел возможности ли я стать в жизни кем-то вторым?» Не есть ли свобода иллюзией, порождённой отечественным разумом?
Последний вопрос занимает меня и днём и ночью, ему посвящена сравнительно не так давно законченная мной пьеса «В случае если начать сперва», которую мы разбирали с актёрами Молодёжного театра. Возможно всё начать в жизни сперва?
Имеется ли выбор, имеется ли у нас эта свобода?
– Вспоминается узнаваемая фраза Карла Маркса: «Свобода имеется осознанная необходимость».
– Маркс великий мыслитель, великий философ, ценить которого возможно независимо от собственного отношения к марксизму.
– Философские базы легко просматриваются в обстановках, оторванных от действительности. Как, к примеру, в вашей пьесе «Отель двух миров», в которой храбрецы, ожидающие собственной участи, находятся уже не на земле, а в некоем чистилище. Подобная пьеса имеется у Сартра
– Вправду, это пьеса «За закрытыми дверями», которую я весьма обожаю. И «Отель двух миров» – подобие реплики на пьесу Сартра, что более склонен в ней к философии вздора.
В моей же пьесе, скорее, преобладает философия тайны.
– Так эта ваша пьеса только попытка пикировки с Сартром либо свидетельство неподдельного интереса к теме?
– В «Отеле двух миров» я пробую отыскать ответ на один из самых серьёзных вопросов человечества: «как жить, в случае если мы все знаем, что погибнем?» Моим персонажам жизнь не удалась как раз вследствие того что они её не ценили, не дорожили ей. Мой персонаж будет в коме и ожидает, в то время, когда некоторый лифт или поднимет его наверх, или опустит вниз Идея о смерти не разрешила храбрецам насладиться судьбой.
Им казалось, что жизнь через чур мала, через чур призрачна. Но обожать её нужно таковой, какая она имеется, – призрачной, эфемерной, хрупкой.
– И в этом «Отель» перекликается с пьесой «Розовая Дама и Оскар». Удалось ли вам заметить данный моноспектакль русского актрисы Алисы Фрейндих?
– Где бы я ни был – в Париже, Риме, Берлине, Варшаве, – везде слышал восторженные отзывы об этом спектакле, об Алисе Фрейндлих, знакомство с которой мне предстоит тут, в Санкт-Петербурге. Из взоров, ухмылок людей, каковые говорят об данной постановке, направляться, что спектакль произвёл на них феноменальное чувство. И с каждым новым рассказом мне всё грустнее: я так и не видел постановки
Справка «АН»
Самым известным русским спектаклем, поставленным по прозе Шмитта, стала постановка в Театре им. Ленсовета «Розовая Дама и Оскар», за которую режиссёр Владислав Пази был удостоен высшей театральной премии Петербурга «Золотой софит» в номинации «Лучшая работа режиссёра» (сезон 2004–2005 гг.).
Выполнившая в один момент две роли – мальчика, умирающего от лейкоза, и заботящейся за ним пожилой дамы-добровольца – Алиса Фрейндлих не только стала лауреатом премии «Золотая маска» в номинации «За лучшую премии и» женскую роль «Золотой софит» в номинации «Актёр года», но и взяла за спектакль орден Святой Екатерины II степени. Сама же постановка стала ещё и обладательницей приза зрительских симпатий фестиваля «Золотая маска».
Михаил Делягин о роли общаков в работе ЦБ
Развод Instagram и Казино вулкан. Убогие актеры в убогих рекламных роликах. Часть 1
