Куда течет река ваенга?
Юная певица Елена Ваенга на отечественных глазах из простой талантливой артистки делается массовым кумиром. Процесс захватывающий и страшноватый.
Восемь лет назад в Санкт-Петербурге я с телевизионной бригадой, снимавшей новости культуры, была на сборном концерте «Весна романса».
Артисты, выступающие на таких концертах, в большинстве случаев, создают чувство тяжко больных людей, которым в бреду все чудится, словно бы они открывают в саду дивную калитку и попадают куда-то в позапрошлый век. К женщинам в кружевных перчатках и мужчинам, каковые плачут, расставаясь.
Если не болеть той же заболеванием, слушать это невыносимо. Потому, что несчастные вкладывают в выполнение всю силу тоски о лучшей жизни, вздыхают и закатывают страдальческие глаза.
И вот на таком концерте выходит никому не узнаваемая женщина. Не легко топая, как солдат, громадными ступнями, в глухом неисправимом платье. Начинает петь какую-то романсную ахинею очевидно собственного произведения.
Про то, что «эх, мне бы сани, да пускай летят сами, мне бы ночку-вторую, не променяй меня на другую!». Приблизительно такую же ахинею, как и по сей день, поскольку все песни Ваенги – это, фактически, одна песня.
Наряду с этим она стоит у микрофона, как приваренная, и лишь машет большими руками, пробуя выразить терзающие ее эмоции.
И с нами, со зрителями, что-то происходит.
У нас начинается беспокойство. Мы, линия побери, внезапно понимаем, что сани, каковые летят сами, – это здорово, и мы бы не прочь в таких санях лететь, да так как и летали, в то время, когда были юные!
Нас пробирает какое-то необычное чувство – тревога, смешанная с удовольствием и узнаванием чего-то забытого и родного. Как в одной песне Башлачева – «Да что в том месте у тебя звенит?
Какая мелочишка? – Душа, брат, у меня звенит. Простая душа»
Елена Ваенга вышла под стук собственных шагов, а ушла, сопровожденная неистовыми аплодисментами. Это была чистая победа.
Душа звенит! Каким-то печально-радостным, горько-амурным звуком. И этого выяснилось достаточно, дабы посрамить все ухищрения отечественного шоу-бизнеса, – всех кукол на помойку.
Ваенгу вправду выбрала широкая публика. Самым демократическим методом.
Ни одна песня Ваенги мне не нравится в полном смысле этого слова. Их какое-то безумное количество, чуть ли не пятьсот либо кроме того больше.
Их мелодии однообразны, а слова обычно безвкусны. «А я определила занимательный момент, что и Матисс, и Ван Гог, и Дали курили таба-табак, употребляли абсент и кое-что, кстати, также имели возможность». Эдакий комплект пряностей для продавщицы, тянущейся к прекрасненькому.
По большому счету флер образованности, накинутый на тексты песен, – самое неприятное, возможно, что в них имеется. Уж лучше жёсткая, народная простота, чем жеманная манерность как бы культуры. (Один из показателей данной жеманности – рвение щеголять прекрасными зарубежными фамилиями.)
У Ваенги хороший, хоть и небольшой, голос, хорошее музыкальное образование, но мещанское жеманство чувствуется и в манере пения. В чрезмерной и однообразной эмоциональности, которая несоразмерна содержанию пропетого, в экзальтированной жестикуляции, в полном отсутствии грации (грация – это в то время, когда на любое перемещение тратится ровно столько энергии, сколько необходимо).
И все-таки она мне нравится, она меня трогает, она меня завораживает, эта женщина из Североморска, забравшая себе псевдоним – наименование реки.
Река Ваенга достаточно чиста, но не через чур глубока. Артистка так и осталась «неотшлифованным бриллиантом», самоделкой ручной работы – но контекст (шоу-бизнес) так страшен, что эта неотшлифованность и самодельность быстро подорожали.
Ваенга страстно желает власти над сердцами – и готова платить настоящую цену: петь живым голосом, плакать, мучиться, трудиться на сцене по три часа с лишком.
Ваенга – это победа Севера. Строгого, работящего, терпеливого, умного, страдальческого, волевого Севера.
Не в текстах песен дело – в самом звучании голоса, рисующего нам любимые картины северной судьбе в серо-светло синий тонах: холодное море, жёсткие реки, заснеженные берега, древесные церкви И живые, сильные люди, каковые могут обожать и мучиться. Недаром Ваенга поет – «Моя запорошенная душа…» Имеется вправду в ее голосе как будто бы бы тема растаявшего снега, бегущего ручейком.
Она словно бы бы и сама оттаяла, отогрелась, оттого и поет с таким жаром, все-таки сохраняя наряду с этим неизбывную северную грусть.
Душа звенит, простая душа
По окончании Тани Булановой, прикоснувшейся собственными заплачками сердце зрителей в начале 90-х годов, это первый случай естественного происхождения настоящего народного кумира.
Ваенга собирает огромные залы. Гастролирует по всей стране. Добралась до Кремля. Была на центральных каналах. Наряду с этим уверяю вас: она не стала ни лучше, ни хуже.
Она совершенно верно такая, какой я встретилась с ней восемь лет назад, на «Весне романса». Все попытки ее приодеть и причесать неисправимы.
Простое волосы и чёрное платье, убранные в пучок, дабы открыть это ясное, большеглазое, милое лицо, так же, как и прежде – лучший вариант.
Такая «упертость», быть может, предохранит Ваенгу от превращения в массового идола, в чудовище, в которое преобразовываются со временем кроме того гениальные люди отечественной эстрады.
Но пока что симптомы тревожны.
Вот приказали ей на вручении «Золотого граммофона» петь под фонограмму – было нужно спеть. «А что мне было делать? – злится певица. – Развернуться и уехать?»
Да, Елена, развернуться и уехать. Так как это лишь начало, поскольку ни при каких обстоятельствах мир мертвецов, разевающих рот под фанеру, не смирится, что кто-то обожает и может петь. Ни при каких обстоятельствах!
Ваенгу будут разламывать всячески.
А что она забыла в прекрасно отформатированном аду называющиеся НТВ? Для каких нужд ей выступать в программе «Музыкальный ринг», которая нагло сворована у Ленинградского телевидения середины 80?х годов (режиссер В. Максимов, ведущая Т. Максимова)?
Порядочные девушки не шляются по воровским притонам. Не поют для воров.
Возможно, где-нибудь одного таланта достаточно – но не в Российской Федерации. В Российской Федерации таланту нужно быть храбрецом.
Никакого другого пути, не считая смелого, у него нет!
Михаил Делягин о роли общаков в работе ЦБ
Устье реки Ваенга 16.02.14
