Меняем пикассо на мумию
Имеется подозрение, что хуже всего отечественную музейную реформу перенесут чужестранцы. Так как они, несчастные, по старинке думают — чем шикарнее музейное строение, тем роскошнее в том месте шедевры.
Отправляясь сейчас в Pushkin Museum (Пушкинский музей) на улице Волхонка в отыскивании «Девочки на шаре» Пикассо либо «Голубых танцовщиц» Дега, каковые обозначены в каждом путеводителе, они рискуют остаться в дураках. Вместо них в беломраморном дворце с колоннами, выстроенном в 1912 г., интуристы вынуждены будут осматривать слепки с древних статуй, голландские натюрморты и египетские мумии XVII века.
И им невдомек, что «Девочка» в доме по соседству.
Что греха таить — львиная часть туристической выручки приходилась именно на французов XIX века. Их весьма прозорливо насобирали старорежимные меценаты Морозов со Щукиным.
Как раз купеческие экспроприированные ценности — натюрморты Сезанна, таитянские пасторали Гогена, жгучие холсты полусумасшедшего Ван Гога, немыслимой красоты пейзажи Моне, ранние работы Пикассо, самого дорогого живописца в мире, — это то, для чего взрослые люди хотят попасть в ГМИИ, да и то, что значительно чаще просят на зарубежные выставки. Так вот, как раз их и перемещают в дом на Волхонке, 14.
В сухом остатке для гурманов в ветхом корпусе — лишь Рембрандт.
"Наверное," переезд картин затевался не для пользы зрителей и уж тем более не для повышения доходов (не смотря на то, что за вход в любой корпус ГМИИ взимается отдельная плата). Нужно было «застолбить» место.
У директора Ирины Антоновой имеется давешняя мечта — перевоплотить собственный хозяйство в целый музейный квартал. Все к тому идет — к столичному прибавлению квадратных метров.
Сперва жилплощадь, а позже подумаем, что и где расставить. Мечта госпожи Антоновой практически уже сбылась — ее отделы и музеи выстроились в долгую шеренгу.
Итак, сперва идет только-только отстроенный дом Музея личных коллекций (Волхонка, 10), где в перекрытом дворике выставляются вещи из частных собраний. В августе в том направлении стоит отправиться для абстракций Андрея Ланского (1902-1976), русского живописца-эмигранта, куда как больше известного в Париже собственными цветомузыкальными холстами.
После этого — старое строение (Волхонка, 12), выстроенное для доктора наук Ивана Цветаева (отца поэтессы Марины Цветаевой) архитектором Романом Клейном (кстати, строителем ЦУМа и Хоральной синагоги). В нем, если доверять сотрудникам, размещается только высокая классика.
Целый первый этаж займет древность: очень сильно расширяется египетский отдел. Древние вазы из лестничного закутка переместятся в просторный зал.
В особенном месте будут представлены все восточные и азиатские культуры. В пяти залах второго этажа, в которых ютились их последователи и импрессионисты, выставлены сейчас итальянские картины от Восстановления до XVII столетия, растет количество голландских и фламандских холстов XVII века (что, само собой разумеется, не имеет возможности не радовать в «Год Рембрандта»).
И конечно, слепки, слепки, слепки… По этим слепкам с древних произведений обучались живописцы еще в начале XX века.
По всей видимости, будут обучаться и в XXI-м.
Наконец, Галерея на Волхонке, 14 имела возможность бы взять кодовое имя Музей импрессионистов. В дирекции кроме того думали — не написать ли так на фасаде для пущей завлекательности.
Но позже резонно рассудили, что Гоген с Ван Гогом, а уж тем более Пикассо и все предвоенные мастера ХХ века импрессионизм очень сильно переросли. В итоге появился ничего не говорящий заголовок про мастерство Америки и Европы.
Но в 26 залах на трех этажах этого корпуса зрителей ожидает красивое пиршество. Кроме того что для основных арт-звезд выделены особые помещения — залы Сезанна, Ван Гога, Гогена, Матисса, Пикассо. Из запасников достали треть картин, которых не было в прошлой экспозиции.
Имеется, действительно, подозрение, что, к примеру, германские холсты XIX века (портреты типа отечественного Кипренского либо пейзажи типа Щедрина) вряд ли смогут соперничать с французскими. Но так как в музейном деле, как в спорте: основное не победа, а участие.
Для обоснования тотального переезда у Пушкинского музея показался еще один остроумный довод. Все говорят о восстановленной справедливости.
С одной стороны, воздали должное просветительству Ивана Цветаева, что видел собственный музей как школу подрастающего поколения. Отныне этому поколению нужно идти в основное строение: в том месте все разложено по историческим полочкам (Египет, Греция, Италия, Голландия и потом по книжке).
Иначе, отыскали в памяти о том, что по окончании Октябрьской революции на базе отобранных частных коллекций существовал музей нового западного мастерства. Его экспонаты позже и распределили между ГМИИ и Эрмитажем.
Пушкинский практически через сто лет создал что-то подобное ГМНЗИ. Будет ли это справедливо по отношению к зрителю — продемонстрирует время. Но одна неприятность так же, как и прежде осталась: в музее до сих пор нет хороших комнат для настоящего современного мастерства.
Того, что создавалось в конце века ХХ-го. И, "Наверное," они не покажутся кроме того к 2012 г., в то время, когда будет закончена вся реконструкция музейного квартала.
Михаил Делягин о роли общаков в работе ЦБ
Мумия кино 3
