Отвяжитесь от меня со своими тангейзерами
Итак, начальник Петербургского Михайловского театра Владимир Кехман отправился в Новосибирск реформировать тамошний театр оперы и балета, взявший за четыре месяца столько рекламы, сколько у него, возможно, не было за всё время существования. Действительно, реклама эта связана не с эстетическими достижениями театра, а с яростным спором в обществе о пределах допустимого в мастерстве, что позвала постановка оперы Вагнера «Тангейзер» молодым режиссёром Т.К.
Разрешите уж мне не именовать его фамилию: не желаю я собственное имя бросать в топку ураганного пиара этого самого «творца», свободного «художника», что, по моему точке зрения, ни творцом, ни живописцем не есть. Творцом был Вагнер.
Интерпретаторы – это оркестр, дирижёр и певцы. Режиссёр в опере – ассистент интерпретаторов, проводник творца.
Создавать собственное полноценное произведение он никак не имеет возможности, на это у него нет художественных средств, он не творит собственный мир, а пользуется чужим: может только оказать помощь ему воплотиться либо помешать. Так что для беседы о свободе живописца нет предмета – нет живописца.
Ни защитники, ни соперники новосибирского «Тангейзера» в подавляющем большинстве не видели новосибирского спектакля, что не мешает защитникам оскорблять соперников – мол, «тупое быдло, ты же спектакля не видело, а вякаешь». Так так как и вы спектакля не видели, а вякаете.
Отчего бы нам всем, налогоплательщикам, и не повякать? Кроме того из тех отрывков и описаний спектакля, что показывали по ТВ, было разумеется (да и никто этого не отрицал) – перед нами агрессивная режиссура замечательно привычного многим зрителям типа.
Агрессивная режиссура, как опухоль, возможно доброкачественной и злокачественной. Доброкачественную возможно при мысленном упрочнении как-то вырезать и попытаться наслаждаться музыкой и пением. Злокачественную уже не вырезать никак.
Сцена в «гроте Венеры», поданная как съёмка фильма о малоизвестных годах нахождения Спасителя (по плану постановщика посредством агентуры Венеры он весьма радостно убивал время, не обрисованное в канонических Евангелиях), относится к режиссуре злокачественной. Она демонстрирует очень лёгкое отношение режиссёра Т.К. к христианским сокровищам, которое присобачено в оперу Вагнера без вразумительной художественной цели.
Ясно, что за цаца для современных режиссёров данный Вагнер, они в далеком прошлом не трепещут ни перед Пушкиным, ни перед Чайковским, ни перед кем по большому счету из «первых парней», за применение которых приобретают платы. Помой-му тайная: из-за чего не сочинить собственную пьесу, собственную оперу (либо друзей по соцсетям попросить, это ж плёвое дело) и с полным правом отжигать на сцене что угодно.
Да вот беда – зритель отправится на Пушкина, Чайковского, Шекспира, Вагнера и т.п. и тяжело заманить его на пьесу либо оперу без ярлычка с гарантированной фамилией классика. Так что приходится копаться с чужими (обычно и чуждыми) произведениями, пробуя выразить через них собственное «мировоззрение».
Но что это за мировоззрение? Что в нём полезного?
Что нам поведал режиссёр К.С. либо К.Б. либо Т.К. – о любви, смерти, Создателе, отчизне, истории, человечестве для того чтобы нового, вдохновенного, личного, страстно пережитого? Либо, к примеру, в то время, когда и где поделился собственным эмоцией красивого?
Собственными поисками веры, сомнениями, разочарованиями, утратами и находками? Я, быть может, чего-то не знаю, но видела, сталкиваясь с агрессивной злокачественной режиссурой, в основном эпатажные шутовские корчи.
Видно, что людям что-то неприятно, что-то их «плющит», мучает и злит – а «в крайних» почему-то оказываются «первые юноши», все эти Пушкины, Чайковские и Вагнеры. Сейчас дело дошло и до образа Спасителя.
Могу допустить, что реакция православных активистов Новосибирска чрезмерна, а возбуждение дела по поводу оперной постановки и вовсе необычная выдумка. Но, в то время, когда человек самонадеянно применяет образ Спасителя, неужто он нисколечко, ни чуть-чуть не вспоминает, что это за образ, кто и как к нему обращался в мастерстве, что он означал и значит для великого множества людей?
Достоевский вон заявлял, что, нежели ему математически докажут, что истина вне Христа, он останется с Христом, а не с истиной. А отечественный Т.К. легко и легко приплетает данный образ в собственные режиссёроподобные фокусы и трюки. По причине того, что свобода.
Но вольный человек идёт совершает то, что хочет, не правда ли, так вот и хочется задать вопрос агрессивных режиссёров – ваши жалкие фокусы и безвкусные трюки, ваша ничтожная бравада, ваши шутовские эпатажи – это всё, чего вы хотите? Вам свобода нужна для этого?
Опять-таки из Достоевского. Степан Трофимович в «Бесах» задаёт вопросы собственного сынка: «Петруша, неужто ты, таковой, какой имеется, себя вместо Христа людям предложить желаешь?» И агрессивную режиссуру возможно задать вопрос – вы желаете себя предложить вместо настоящих творцов, но на каком основании?
Вы не пишете книг, не поёте, не рисуете, не обладаете музыкальными инструментами, не играетесь на сцене, вы только изобретаете фокусы и трюки, пользуясь плодами чужого творчества. Нет ли смысла вести себя мало скромнее?
Тем временем все кнопки публичного возбуждения надавлены, и режиссёр Т.К. уже стал знаком «свободы мастерства». Столичные театральные генералы наперебой приглашают его в столичные театры, и, опасаюсь, мы сейчас от этого Т.К. продолжительно не отделаемся.
Вероятнее, он заматерел в сознании собственной правоты и сейчас натворит для того чтобы, что кроме того опусы режиссёра К.Б. покажутся робкими и наивными эскизами. Всё, прощай, К.Б., ты больше не рулишь!
Слабенький замах был, не дотянул до настоящей смелости. Кроме того никто не пописал у него на сцене Уже Т.К. провозглашают фаворитом поколения, действительно, не поинтересовавшись у поколения, жаждет ли оно для того чтобы фаворита.
Жалко за гениальных людей мастерства, каковые вправду большое количество трудятся – и не приобретают хорошей их труда доли публичного внимания, в то время как безлюдные бочки гремят вовсю.
А что в следствии? А в следствии то, что захочется в оперу – и не так долго осталось ждать идти будет некуда. Я вот воображаю себе, что я, например, не злосчастный критик, а врач, делаю ежедневно многочасовые операции.
Типа доктора наук Преображенского. Я обожаю культуру, просматриваю книги, у меня имеется время 5–6 раз в год посетить оперу.
Я настоящий просвещённый зритель, которого и обязан держать в голове каждый вменяемый директор театра. И я сообщу тогда жёстко и определённо – «отвяжитесь от меня со собственными тангейзерами».
Со собственными недорогими криками о свободе мастерства, митингами про руки прочь и другим трезвоном. Где в новосибирской истории угнетённые, обиженные, подавленные? Все сытые, здоровые, румяные, с платами, с пиаром, с бюджетными деньжищами. (Директора выгнали с работы?
Ничего, мигом вынырнет.) Я желаю слушать оперу Вагнера (Верди, Чайковского и т.д.), а не оценивать, куда завёл режиссёра его тревожный гормональный фон. Делайте отдельные постановки специально для критиков, пускай в безлюдном зале самозабвенно наслаждаются режиссёрской агрессией
В данной истории некое сочувствие у меня вызывает лишь фигура Владимира Кехмана, что, по всей видимости, пребывав в последней степени отчаяния и ярости, сделал такие заявления в прессе, что кроме того бывалые журналисты остолбенели. Но человека нужно делать выводы не по фразам, сообщённым в бешенстве, а по делам его – подождём дел, тогда и будем делать выводы.
Михаил Делягин о роли общаков в работе ЦБ
MiatriSs — Winter Story
