Пермитаж новый музей волгограда
Если бы Сталинград был культурным городом, это событие стояло бы в топе новостей. переводчик и Поэт, культуролог Виктор Пермяков пара лет писал книгу, которая в ближайшее время выходит в свет. «Живописцы Сталинграда – миру, живописцы мира — Сталинграду» — её главный посыл. «MUSEUM PERMITAGE» — весьма пермяковское наименование, в котором ирония, искусство и искренность.
Теория двух рукопожатий
— Вы сильно отличаетесь от вторых волгоградских поэтов.
— Не думаю, я достаточно традиционен. Я, само собой разумеется, могу писать и верлибром, но не вижу для русского особенной необходимости в переходе к свободному стиху.
Госпожа Орлицкая уверяет, что публика в Штатах в один раз, слушая чтение Бродского на русском, начала смеяться над рифмами, полагая, что поэт всех разыгрывает. У американцев была такая реакция. У Орлицкой – схожая.
Но Бродскому вручили нобелевку не только за эмоцию юмора.
— Имеется такая теория шести рукопожатий. Через вас, я осознаю, данный путь довольно часто уменьшается до двух.
Грех не применить это для просвещения Сталинграда.
— Эмилио Ведова, великий итальянский представитель абстракционизма, как-то внес предложение мне совершить выставку в Сталинграде. Я отправился к Величкину, тогда отечественному культурному госслужащему, продемонстрировал шесть альбомов.
Он положительно отнёсся к идее, но заявил, что нет денег его принять. И следом, королева Испании, София, его приняла. В её мадридском центре на данный момент целый зал, посвященный Ведове и его каталонскому приятелю Тапиесу.
А оба мэтра готовы были подарить пара картин Сталинграду.
— Кто из волгоградских живописцев вдохновил вас на стихи? Чьи произведения представлены в новой книге?
— Само собой разумеется, Вяткин и Зверховский – отечественные бубнововалетовцы. Владислав Коваль, Чаплыгин Пётр Иванович со собственными майоликами.
Последовательность живописцев, каковые уже умерли – Егидис, Пугачёв, Горябин. Четырьмя работами представлена дивная Елена Сивишкина, двумя – Кияненко из Волжского. Сергей Щербаков рассыпан обширно – в том месте, по-моему, восемнадцать его творений
— Лучше назовите цифру. Кто-то, само собой разумеется, может и обидеться, но на всех у нас газетной полосы не хватит.
— Волгоградцев тридцать. А всего в книгу вошли стихотворения, появившиеся под влиянием произведений 116 творцов из 56 России и стран мира. Отечественное мастерство представлено земляками – волгоградскими живописцами.
Таковой необычный культурный диалог оказался. Франко Маррокко, директор миланской Академии красивых искусств Брера, услышав о моём плане, назвал его циклопической идеей.
Я сообщил ему: «Это для тебя циклопическая, у вас страна маленькая. А для нас тут неприятности нет».
— Для баланса и пара зарубежных имен откройте.
— Из великих — каталонец Антонио Тапиес. Хундертвассер по имени Фриденсрайх, что всю Вену преобразил. Имеется изумительный сюрреалист Майкл Шеваль, ставший весьма актуальным.
Он американец, но вообще-то из Котельниково, и кличут его Миша Хохлачёв. В прежние времена я преподавал ему эстетику, тогда ему чуть исполнилось 15 лет.
Имеется великий живописец из Аргентины Роберто Вольта. В то время, когда я ему написал, что желаю включить его в книгу, он сперва семь дней молчал.
А позже пришло письмо, в котором он обмолвился: что-то я, мой дорогой друг, не могу осознать, вы не пишете ни о гонораре, ни об авторских правах. Я ответил: то, что я делаю – моя авантюра, я не вступаю ни в какие конкретно альянсы, инициатива совсем личная, но мне весьма хочется, дабы вы были.
Он ещё семь дней промолчал, но позже написал: да линия с ними, с авторскими правами, делай, что желаешь. Вот как-то так всё и подготавливалось.
Имеется Андрей Павленко – основной живописец Её Величества Елизаветы Второй. Он также дал разрешение, но попросил меня не использовать никакие подколы – всё-таки это британская королева.
Большое количество итальянских живописцев, Италия, по большому счету, вся наводнена гениями.
«Тут» вам не «в том месте»
— Из-за чего вы не живете в Италии либо Испании? У вас же имеется такая возможность.
И языки вы замечательно понимаете.
— Тут занимательнее. В том месте ничего не происходит, всё уже давно устоялось.
А у нас неизменно всё кипит.
— Покой нам лишь снится, вечная война, которая никак не закончится.
— У меня написана книга о войне «От июня до Берлина». Я решил каждому из 1418 дней Великой Отечественной посвятить стих. Имеется и о 3 февраля 1943-го – первом дне мира в Сталинграде.
Это стих переведено и издано в Германии и Италии. Сперва я считал, что писать о войне, не имея военного опыта, – не комильфо.
Но позже сделал вывод, что Лермонтов также не принимал участие в Бородинском сражении, но написал про него лучше всех. Поразмыслил, пускай это будет моя дань погибшим людям и не погибшим победителям также.
— Уж столько лет у нас нелегкие времена. Обывателю в них жить тяжело.
А как себя в них чувствует творческий человек?
— Был хороший российский критик , что сказал: «Мы не занимаемся творчеством. Творчеством занимается Лада Дэнс, а мы легко пальцами шевелим». Я с ним всецело согласен. Слово «творчество» меня не то дабы пугает, но озадачивает. Это как Творец что ли?
Нет, то, чем я занимаюсь, простая работа, которая мне нравится. Ещё мне нравится преподавать, я обожаю этих парней в консерватории, они меня подпитывают.
— А что вы на данный момент преподаёте?
— Историю искусств на художественном отделении и просто историю – для музыкантов. А ещё итальянский язык для вокалистов, они же должны мочь петь на самом музыкальном наречии.
Но я не опытный лингвист, исходя из этого зубрёжке правил предпочитаю погружение студентов в идиоматический океанну либо Тирренское море. Беру сложные тексты, дополняемые смешными рассказами из артистической судьбы.
Разведчики уверяют, что учить зарубежный язык посредством смешных рассказов – очень продуктивное дело.
Отличие между плевком и плевком в вечность
— Вы виртуозно обладаете таким мастерством, как конферанс. Из-за чего вас сейчас нигде не видно?
— Я так же, как и прежде веду концерты в консерватории. Но на муниципальные мероприятия не кличут.
Может вследствие того что как-то выступал в музыкальном театре и пошутил по поводу мэра.
— Нынешнего?
— Нет, это был ещё Гребенников. Я со сцены 8 марта сообщил: сейчас отечественного главы горадминистрации в зале нет, поскольку в год семьи он не может быть нигде, не считая собственного дома, но как у любого громадного политика у него имеется помощник, присутствующий сейчас, которому я и предоставляю слово.
И прочёл экспромт: «Эмоций романтических сущность хороша. На гребне их к слову рвётся душа. Но не полезет за словом в карман отечественный глава горадминистрации Гребенников Роман». Зал затих, все поразмыслили, что его сняли…
Начдеп культуры начал рвать на себе волосы, из-за чего не проверил текст. Мои слова показались издевательством, не смотря на то, что ничего аналогичного я и в мыслях не держал. Возможно, обращение – Роман, без отчества, посчитали фамильярным.
Ну, так же не должно быть! Это обычная практика. А вот у нас отношение к ней необычное. Не смотря на то, что, непременно, всё от человека зависит. Не забывайте историю с нашим императором?
В то время, когда пьяненький визитёр кабака, в ответ на замечание, что он непотребно ведёт себя при портрете Его Величества, ответил: да плевал я на царя… Наглеца схватили, императору донесли.
Но тот приказал дело закрыть, портретов собственной августейшей персоны больше в кабаках не вывешивать, хама отпустить, передав ему, что он на него также плевал.
— Окружающая реальность не диссонирует с вашими поэтическим восприятием?
— У нас в городе, я считаю, второй по красоте монумент — монумент Паникахе. Я не забываю, как Роберт Харитонов его делал. В большинстве случаев скульптуры бывают «вещью в себе». А тут – руки вытянуты вперед и устремлены к Мамаеву кургану. И что мы видим наоборот?
Павильон, большой, на котором написано: «Пиво, вино на розлив». В том месте, у Паникахи, по большому счету что-то всегда происходит.
Имеется у нас один депутат, что рядом с этим монументом поместил объявление: «Тротуар сделан тем-то и тем-то». Фамилию собственную так увековечил. Я придумал четверостишье: «Я пам-пам-пам, ни совести, ни страха нет у меня. Я как германский танк.
Меня не остановит Паникаха, я депутат, и всегда будет так».
-Правда, что у вас нет сотового телефона?
— Нет.
— Это таковой пиар-ход — для чего гению телефон?
— Что вы такое рассказываете! Кое-какие писатели уверены в том, что им диктует сверху некто либо сам господь всевышний, а они просто записывают. Мне никто не диктует. Если бы мне кто-то диктовал, я бы подписывался «Всевышний».
А я робко подписываюсь «ВИП» – Виктор Иванович Пермяков.
Наталья СПЕКТОРОВА
Михаил Делягин о роли общаков в работе ЦБ
В Сталинграде музей «Российская Федерация — Моя история» открыл собственные двери
