Прогрессивная америка на чистых прудах
В театре «Современник» в Москве идут премьерные пьесы по пьесе Дональ-да Маргулиса «Скрытая возможность» (режиссёр Евгений Арье). «Воздействие происходит Сейчас в Нью-Йорке» – обещает программка, а на сцене – Чулпан Хаматова, Сергей Юшкевич, Александр Филиппенко и Дарья Белоусова. Заманчиво!
В прошедшем сезоне режиссёр Е. Арье поставил в «Современнике» спектакль «Неприятели: история любви» по роману Башевиса-Зингера именно с Хаматовой и Юшкевичем в основных ролях. Зритель ликовал, потому, что на сцене было всё, что ему необходимо: страсти человеческие, женщины и красивые мужчины, юмор, сантименты.
«Скрытая возможность» Маргулиса – материал иного толка. Это рассказ о прогрессивных американских интеллигентах, каковые во глобальной отзывчивости собственной приближаются к дореволюционным русским и дореформенным советским.
Им до всего имеется дело, они занимаются проблемами далёких континентов и народов и не подвержены власти золотого тельца.
Такие пьесы постоянно шли на советской сцене, и, в большинстве случаев, главным храбрецом в том месте был прогрессивный журналист. В «Скрытой возможности» это двое журналистов – фотокорреспондент Сара (Ч.
Хаматова) и её юноша Джеймс (С. Юшкевич). Чтобы оттенить их прогрессивность, на сцене фигурируют двое обычных людей – жизнелюбивый редактор Ричард (А. Филиппенко) и его девушка-простушка Мэнди (Д.
Белоусова).
Конструкция живописца С. Пастуха изображает застеклённый скат крыши нью-йоркского лофта, и первые 15 мин. мы видим Джеймса и Сару, чьи голоса милосердно усилены радиомикрофонами, «за стеклом». Два силуэта, печальные интонации.
Зритель доброжелательно напрягается, но мало что осознаёт. Наконец крыша поднимается – и что же мы видим!
Фотокорреспондент Сара, бегающая по горячим точкам и выполняющая собственный опытный долг, подорвалась на мине. Это указывает, что Чулпан Хаматова существует на сцене в фиксирующем марлевой шапочке и воротнике, а из двух её красивых ног нам предъявлена лишь одна – вторая в гипсе (слава всевышнему, лишь в первом действии, потом Хаматова получит искомый зрителями вид).
Не обращая внимания на преданного Джеймса, Сара всегда вспоминает погибшего парня-проводника из тёплой точки, что был её любовником. Не смотря на то, что по отношению к данной даме такие выражения неуместны.
Любовь, семья, дети – это не для неё. Это не хватает тёплые точки, ей нужно теплее. Иногда являющиеся в Джеймса и дом Сары простые люди – милашка и добрый Ричард Мэнди – только оттеняют горестную судьбу прогрессивных журналистов. (Действия в пьесе нет никакого, характеры выясняются из продолжительных бесед.)
Сара выйдет замуж за Джеймса, но это будет совсем безтолку. Она не имеет возможности просто так жить в помещении, даже в том случае, если это просторный нью-йоркский лофт.
Ей необходимо снова в том направлении, где страдания и кровь, где люди угнетены и обездолены, где она может оказать помощь обществу определить правду. Пускай славный, но не сильный Джеймс, устав от её метаний, опускается в обычную тину привычного существования.
Она опять в мальчишеской отваге соберёт походную сумку и отправится на подвиги.
Сумрачный исступлённый пламя, пылающий в душе Сары, в любом веке увёл бы её прочь от обычного женского удела. Хаматова играется что-то, превышающее события не сильный пьесы Маргулиса, в особенности в то время, когда сосредоточенно молчит, «развернув глаза зрачками в душу». (Хаматова – одна из немногих актрис, которая может собирать и удерживать энергию пространства.) Слушайте, да это Жанна д’Арк, по крайней мере – её глубокая родственница по духу.
Фурия, валькирия, агрессивная дева! Вот из-за чего её так тянет в тёплые точки, а вовсе не «прогрессивная идеология», не злосчастные сирийские беженцы, к каким надобно привлечь интерес общественности
С некоторыми моментами игры Хаматовой спектакль взлетает, но главный массив действия проседает в нудных беседах. Режиссура Арье не лишена изящества, а игра актёров – ясности, но в целом восприятие спектакля как будто бы наталкивается на прочные преграды.
Не знаю, для чего столь умелый режиссёр пара раз повторяет приём размещения актёров «за стеклом» – так как зала и психические излучения сцены так всецело блокируются. Но дело кроме того не в этом – «за стеклом» для нас и вся «прогрессивная идеология» пьесы.
Вот, например, не напечатали статью Джеймса о сирийских беженцах, и он переживает. Он переживает, а я, дубина равнодушная, зеваю.
Пришёл бы данный Джеймс со собственными страданиями лет сорок назад, в то время, когда я была юный пионер СССР и страшно убивалась по доле угнетённых народов! Тогда бы мы слились в экстазе. А на данный момент умозрительные переживания людей из сытой, здоровой страны, разыгранные актёрами из страны несытой и нездоровой, в основном тают в воздухе, не затрагивая ни единой струнки сочувствия
Театр «Современник» стоит на Чистых прудах. По окончании спектакля я прошлась по проспекту – сравнительно не так давно принявший на себя натиск отечественной «прогрессивной общественности», он и по сей день близко населён людьми всех возрастов.
Кто-то сказал пламенные речи, кто-то собирал подписи, кто-то дискутировал. И не о том, что «за морем», – о собственном, больном, о собственных «тёплых точках», о собственных надеждах и бедах.
Так на что «Современнику» прогрессивные американские журналисты, в то время, когда вот же она – бурлящая судьба, рядом, тут, вблизи, под боком, руку протяни. Джеймс и Сара сами разберутся, как им жить, а вот куда, в какой театр пойти, скажем, Максиму и Полине, дабы застать современный разговор о себе и о собственном?
Не знаю, читатель!
Михаил Делягин о роли общаков в работе ЦБ
Борис Немцов, выступление 5 декабря на Чистых прудах
