Союз театральных деятелей: а он кому-то нужен?
— Виталий Яковлевич, вы отправитесь на съезд?
— Нет, не отправлюсь. В первый раз за долгие годы мне не отправили гостевого приглашения.
Думаю, это связано с моим выступлением на встрече мэрии Москвы и театральной общественности. Она проходила в новом строении театра нынешнего председателя СТД Александра Калягина где-то полгода назад.
Я поздравил Калягина с превосходным новым строением и захотел, чтобы в нем показались пьесы лучшего качества, чем были до сих пор. Я тогда задал вопрос главе горадминистрации — отчего выстроены новые театры С. Проханову, А. Джигарханяну, а Петр Фоменко не имеет театра? на данный момент начали строить и для Фоменко, но так как нужно было раньше, прежде всего.
До Проханова, а не по окончании! Тут выступил Иосиф Кобзон и одернул меня — вот, мол, Вульф говорит, что ему нечего советовать зрителю в театральной Москве, а у нас в действительности с театрами все лучше и лучше! Легко летим от победы к победе…
И все, кончились как-то мои хорошие отношения с Калягиным.
Альянс театральных деятелей (СТД) очень сильно изменился. В нем нет уже и половины из тех, кого знали и уважали. Пришли новые люди, далекие от театра.
Мне лично данный альянс по большому счету не нужен а также не знаю — а сохранилось ли что-нибудь из прошлых форм его деятельности? Трудятся ли бессчётные дома творчества и ездят ли в них артисты? Выезжают ли столичные критики в провинцию для дискуссии пьес?
Театральная Москва предельно равнодушна к грядущему съезду. Только бог ведает, кто делегаты, что будет, никто об этом не говорит, и нет для того чтобы беспокойства театральной кухни, как это в большинстве случаев не редкость.
Так нужен ли данный съезд? И для того чтобы рода альянс?
— Ничто больше не объединяет театральных деятелей?
— А что может их объединять? Основательница Российского театрального общества, актриса Марья Гавриловна Савина желала материально помогать ветхим, нуждающимся, больным своим товарищам-актерам.
Она выкупила почву у царского правительства и основала Дом ветеранов сцены. Что в том месте сейчас?
Мне говорила Алла Демидова о питерском доме — чувство ужасающее, уход за стариками нехорошей, территория намечена под продажу. А ведь это публичная собственность и в том месте могила ее, Савиной!
И что может «объединить» старичка, сдавшего, кстати, собственную квартиру стране и живущего в страхе, что вот-вот его выгонят из Дома ветеранов, — и начальников СТД, каковые сдали практически все строение альянса на Страстном проспекте под магазины и банки? В этом центре сам Альянс занимает три-четыре комнатки, да зальчик маленькой для вечеров.
— Как вы думаете, Александр Калягин сохранит собственный пост главы Альянса?
— Уверен, что Калягин останется. Я знаю, как деятельно его сотрудники ездили по провинции и растолковывали людям, как направляться поступать. Для тех, с кем связан Калягин по Альянсу, это принципиально важно.
Для театральной Москвы это совсем не имеет значения.
— не забываю, лет двадцать назад Альянс театральных деятелей занимал активную публичную позицию, голос его был слышен при дискуссии серьёзных вопросов судьбы страны…
— Вы вспоминаете старую историю. Калягин, к примеру, член публичного совета по культуре при президенте России. Ну и что?
Планирует данный совет раз в год. И Общественная палата у нас имеется.
А какой толк? Прекрасных названий большое количество.
А падение культуры, распад культуры идет катастрофическими темпами. Вот пару дней назад открылся новый театральный фестиваль «Территория», детище режиссера Кирилла Серебренникова.
Очевидцы обрисовывали мне, как живенько прошло открытие — актеры матерились, раздевались, изображали мочеиспускание. Говорят, это новое слово в мастерстве, юные веяния. Как бы культурные люди говорят такое. Новые времена! Новые течения!
И все болтовня, пустозвонство. Бежать за новыми веяниями?
Но они безлюдны, узки, составлены из недорогого эпатажа — мат, раздевание, имитация эротики, а в ничего нет, никаких идей. Изменилось уровень качества режиссёров и обучения актёров — они выходят в судьбу невежественными, разболтанными, безлюдными.
Изменилось отношение просвещенной публики к театру, она прекратила в том направлении ходить. Огромное количество рекламного шума около театра — и катастрофически мало трезвого, ясного взора на вещи.
какое количество шумят о Столичном художественном театре (имени Чехова). Я видел в том месте и «Лес», и «Мещан», и «Вишневый сад», и «Последнюю жертву» — ни одной полноценной художественной победы, ни одной.
Театр Сатиры, в который когда-то народ ломился при Валентине Плучеке, сейчас, в то время, когда его возглавляет хороший эстрадный артист Ширвиндт — ни одного аншлага и ничего, хорошего внимания. Театр имени Вахтангова, куда было не попасть, где блистали Гриценко, Борисова, Мансурова — еле-еле репетирует одну пьесу в год.
Больной Ульянов требует его высвободить, но прибегает Михаил Швыдкой — он постоянно бежит — и говорит: в следующем сезоне у вас будет основной режиссер, я вам обещаю! Давать слово-то возможно, забрать неоткуда.
Театр когда-то притягивал внимание, в нем была тайна, в нем были идеи! А во времена нового русского капитализма идеи провалились сквозь землю.
Созвать бы Альянсу театральных деятелей таковой съезд, дабы поболтать на нем не о строениях, стройках и ремонтах, не о происках Грефа, а о том, для чего существуют здания и ремонты. О том, как изменилось понятие «художественности» в театре, о смысле театра, о его целях!
Так как Российская Федерация продолжительное время была театральной страной, русский театр обожествляли на Западе.
В Нью-Йоркском университете я собственными глазами видел портрет Маргариты Юрьевой, которая игралась по окончании Тарасовой Машу в «Трех сестрах», в известном спектакле Немировича-Данченко, уже в шестидесятых годах, в то время, когда МХТ был на гастролях в Америке. Из-за чего ее портрет висит, задаю вопросы? — Ну, что вы, это же легенда, это «Три сестры».
Вот такое отношение.
— Если бы у вас была возможность выступить на съезде, что бы вы сообщили?
— О, назидательность ни к чему не приводит. Разве что… я имел возможность бы дать совет всем, кто на данный момент трудится в театре, задать себе вопрос: во имя чего отдавать жизнь театру? И как его сохранить?
Запрещено, дабы русский театр стал отраслью второразрядного шоу-бизнеса. Тогда мы утратим последнее, что осталось от прошедшей культуры. А остается меньше. Сейчас нет ни одного громадного поэта, которого бы просматривал народ.
Сравнительно не так давно мы с Аллой Демидовой ездили в громадный круиз на туристическом корабле, выступали. Наблюдаю, что люди просматривают: Маринину и Донцову.
Все. Кроме того Акунина ни у кого не видел…
— На съезде точно отправится обращение о будущей театральной реформе. Что вы о ней думаете?
— Я нигде не имел возможности прочесть ни одного толкового разъяснения, что это будет за реформа. Какой-то жупел — все опасаются, только бог ведает, в чем она будет состоять.
Хоть бы растолковали.
А выберут Калягина, не выберут Калягина — мне безразлично. Это ничего не поменяет.
Нет сейчас человека, что что-то серьёзное может решить в театральном мире. И в далеком прошлом уже нет Марьи Гавриловны Савиной…
Михаил Делягин о роли общаков в работе ЦБ
Жириновский высмеял русскую культуру под смех его лизоблюдов и Путина
