Удивительный фильм андрея кончаловского
Неожиданный благотворительный жест Первого канала, продемонстрировавшего на всю территорию страны картину А. Кончаловского «Белые ночи почтальона Алексея Тряпицына», напомнил людям, в далеком прошлом забывшим дорогу в кинотеатры, что такое авторское художественное кино.
Дело труба: труба: в наше время не взглянул фильм на фестивале – в кино его уже не отыщешь. И так-то художественному фильму пробиться на экран через мозги кинопрокатчиков практически нереально, а тут ещё закон о мате.
Режиссёры беды не ожидали, снимали себе вольно народную судьбу («Левиафан» Звягинцева, те же «Белые ночи») – было нужно слова, угрожающие народной нравственности, «запикать», не смотря на то, что по артикуляции храбрецов найти правду бытия нетрудно. Нежели внезапно кто её не знает.
Фильм Кончаловского, только что взявший «Серебряного льва» в Венеции за лучшую режиссуру, – необычное явление и в биографии режиссёра, и в общем ассортименте отечественного кинематографа. В нём в первую очередь нет ни мельчайшей агрессии.
Режиссёр ничего не желает навязать зрителю, никакой идеологии, никаких «предрассудков любимой мысли», он элегантно растворяет собственную личность в изображении и, отказываясь от нарочитого мастерства, достигает мастерства высшего типа.
Это лишь думается, словно бы Кончаловский простодушно и безыскусно снял быт северной деревни, что недалеко от космодрома Плесецк, наслаждаясь пейзажами и лицами. В его фильме нет актёров, в нём участвуют настоящие обитатели.
Но мастерство применено изощрённое, виртуозное, редкостное. Благодаря спокойному и ласковому монтажу мы совершенно верно перелистываем книгу судьбы с живыми картинами, и за спиной не следует никакого учителя, тыкающего указкой.
Нет нагнетания кошмаров либо сентиментальной истерики (ах, вот вам умирающая русская деревня, рыдайте, проклинайте!). Мы видим Русский Север через влюблённые глаза автора картины, и они полны ласковой улыбки и тихой грусти.
Само собой разумеется, уничтоженная школа помой-му говорит нам об упадке этих мест, а радостная молодуха, улепётывающая в Архангельск, по причине того, что чудесным образом отыскала в том месте работу, – об отсутствующей возможности их развития. Но это взор реалистический, а у Кончаловского в этом случае взор поэтический.
И дивный серый кот, что мерещится почтальону Тряпицыну, либо обитающая в реке кикимора, о которой он говорит приятелю-мальчику, говорят о местной жизни куда убедительнее. В её скудных буднях светится что-то высшее, вечное, нерукотворное.
«Сама-то жизнь имеется радость, и бедная, и неприятная – всё радость…» – говорит в пьесе А.Н. Островского «Трудовой хлеб» храбрец – бедный преподаватель. Эти слова возможно поставить эпиграфом к фильму Кончаловского.
Он забрал как раз людей «трудового хлеба», людей без притворства и прикрас, безнравственных, земных, подворовывающих, попивающих – но настоящих. Ситуации, в каковые они попадают, само собой разумеется, предложены им на съёмках, но ситуации эти типовые, вероятные, реалистические.
Не могли, что ли, поселяне, свистнуть у честного почтальона мотор с лодки? За милую душу.
Но и в этом прискорбном происшествии нет драматического надрыва. Вся неказистая судьба северной деревни утопает в красоте и тишине, каковые обволакивают огорчённую душу, очищают существование, связывают людей и почву в единое гармоническое целое.
Над гордыми «отрывами» от почвы режиссёр насмешливо улыбнулся – но также без агрессии.
Вот почтальон Тряпицын в начале утра сидит на брёвнышке рядом с товарищем, а за их поясницами со стартовой площадки Плесецк в небо стартует ракета. Они кроме того не вздрагивают и не поворачиваются, продолжая собственный неспешный разговор о главном, что-де и в магазинах всё имеется, и пенсию выдают, а народ что-то нервный…
Но для чего нервничает народ? Дома выстроены крепкие, в чисто-вымыто кроме того у выпивающих, в реке рыба не переводится, и, в случае если ловить её удочкой, не браконьерствовать неводом, строгий инспектор не придерётся.
Жаль, что поселяне не смогут полностью оценить красоту собственной почвы и полюбить её как направляться – возможно, для этого нужно много постранствовать и настрадаться на чужбине, как это произошло с самим Кончаловским.
В то время, когда он снимал «Белые ночи почтальона Тряпицына», за его спиной наконец-то не стояло никакого западного продюсера с его невыносимыми пошлостями. Не давили коммерческие задачи.
Не толкались в уме различные заветные идеи о русском пути. Он по большому счету как словно бы «отключил голову» и погрузился в чистое созерцание.
Припал, возможно сообщить, к родной почва – и она ему что-то навеяла, нашептала, вернула к свежести и искренности его первых шагов в мастерстве. К «Первому преподавателю», к «Асе Клячиной».
Это беспримерная и весьма поучительная история, что-то серьёзное говорящая нам о природе таланта и смысле мастерства. О том, что быть может, вместо того дабы копить и умножать нажитые штампы, мня их профессией, забрать и отказаться от всего, начать сперва, сообщить себе: «Я ничего не знаю о кино». взглянуть на судьбу смиренным, благоговейным взором ученика, а не судьи!
Ни при каких обстоятельствах бы не поразмыслила, что это случится как раз с интеллектуалом Кончаловским, таким уверенным и всезнающим, но прекрасно бы, дабы это случилось ещё с кем-нибудь из мастеров кинематографа. Всё-таки приятно время от времени вспоминать, что кино возможно мастерством, а не только методом добычи и траты денег.
Михаил Делягин о роли общаков в работе ЦБ
Битва за Украину (Фильм 1) Андрей Кончаловский
