Мысли о науке, религии и современной культуре
Павел Клевцов
Наука как маргинал
Назад к разуму. Сейчас, в начале XXI века, мы можем с уверенностью заявить, что единственный рецепт, что окажет помощь русской – а также европейской – культуре – это разум.
Не следует спешить обвинять нас в «устарелости и» бездушном рационализме. Никто и не говорит, что мы должны «верить» в разум, видеть в нём «единственное спасение», никто не пишет слово «разум» с прописной буквы.
Не требуется проецировать на нас собственную привычку верить везде и неизменно. Легко – воспользоваться тем, что нам дано; не заглушать голоса разума, – а это, подчас, весьма непросто в наши дни.
Современная культура развернулась в сторону «иррациональности», «сверхразумности», «бессознательного», стихийного, потустороннего в самых разных его видах (язычество, оккультизм, классическая религиозность). Забавно, что в случае если раньше в этом смысле различали европейскую культуру и русскую (как более иррациональную и рациональную соответственно), то сейчас это различие как будто бы бы стирается (не смотря на то, что и не провалилось сквозь землю всецело).
Учёные всё чаще заявляют, – не говоря уже о религиозных деятелях, – что религия и наука не противоречат друг другу. Другие идут дальше и говорят, что сокровище научного познания вторична если сравнивать с «духовным».
Гуманитарии сплошь и рядом ударяются в ту либо иную религиозную традицию либо новые мистические учения. Если не происходит этого, то развиваются «сверхрационалистские» мотивы философии Хайдеггера либо Сартра.
Естественники – когда-то, в XVIII – XIX вв., бывшие «законодателями научной моды» – как-то поникли, посерели, через чур специализировались. Они развивают научные знания, но общекультурное значение этих знаний остаётся не сильный. Учёные начинают отрекаться от науки.
Создаётся чувство, что наука – та, прошедшая, хорошая, – превратилась в какой-то «безлюдный мешок», и в данный мешок начинают класть всё что ни попадя.
Быть может, то, что происходит, по крайней мере, имеет собственные обстоятельства. Создатель этих строчков сам состоялся в этом отношении обычный путь современного интеллектуала, – важное увлечение религией, попытка на данной базе пересмотреть все ценности новоевропейской культуры, «нигилистическая» критика «сциентизма» и т. д. Всё это окончилось неожиданным для меня и, возможно, в полной мере ожидаемым, в случае если наблюдать со стороны, поворотом, – религиозное мировоззрение стало через чур тесным, а критика общепринятых светских представлений – очевидной и поверхностной.
Из личного опыта. Я пришёл в науку уже будучи религиозным человеком. Примечательно, что я и шёл в неё с религиозными целями. Я желал выразить христианские идеи на научном языке, поменять сознание учёных.
Что я и делал продолжительное время. Вначале наука для меня была только средством, не смотря на то, что, иначе, уже тогда – опьяняющим миром.
Возможно, в молодости я не имел возможности позволить себе отдаться науке в её чистом виде, по причине того, что мне необходимо было какое-то «сверхоправдание» моей деятельности? И уже под эту «сурдинку», спокойный в отношении оправданий, я отдавался научной страсти.
Но, за эту научную страсть я должен был платить отрицанием полной сокровище науки. Я подчёркивал на лекциях идею вторичности науки, то, что она довольно часто заблуждается, находится в духовном неведении относительно значения собственных собственных открытий.
Но неспешно я всё больше заражался научным духом. Происходили и другие события, из моей личной жизни, каковые поменяли мои представления.
И вот сейчас, в то время, когда религия, – по крайней мере, в качестве духовной опоры моего существования, – упала, я нежданно понял, что у меня осталась лишь наука. Так в собственной жизни я прошёл путь европейской цивилизации – от Средневековья к Новому времени.
Я уверен, что мой персональный опыт – не случайность и не исключение из правил. По всей видимости, скоро в Европе (и в Российской Федерации) мы будем замечать резкий рост интереса к разуму, к науке, к рациональности.
Мы устали от «постмодерна» (в случае если это так именуется). НАЗАД К МОДЕРНУ.
Разум – это освобождение. Возможно, кому-то (пресыщенному и не чувствительному к духу времени человеку) это покажется банальностью, в далеком прошлом «преодолённой» «сложной» современной историей.
Но для меня – и для многих таких же, как я, – это не так. Нам ясно, из-за чего разум постоянно третируется в религиозных сообществах и в классических социальных совокупностях.
Разум – это, в случае если угодно, отвоевание личностью собственного собственного духовного пространства, отвоевание от социума. Разум – это неизменно отрицание общепринятых в данном сообществе представлений. «Собственное вывод».
В христианстве разум рассматривается как падший разум, другими словами повредившийся по окончании Евы и грехопадения Адама. Мысль «падшего разума» – полностью не соответствующая его поразительному формированию во всемирной истории, – это форма социального подавления индивида.
В действительности, разум – это возвращение человека к самому себе, попытка самому думать за себя.
Совместима ли религия и наука? Сейчас данный вопрос весьма популярен в науке, околонаучной публицистике, богословской литературе.
Все наперебой – и учёные, и, тем более, богословы, – заверяют нас, что никакого важного разногласия между наукой и религией нет, что те конфликты, каковые имели место в этом отношении раньше, были плодом средневековых заблуждений, отнюдь не тождественных христианству. Современные учёные как словно бы бы рады «сдавать» науку религии (как будто бы задумавшись: а что с наукой ещё делать?) и обширно радоваться на соответствующих конференциях.
Но такое необычное единодушие не приводит к. Никто не имеет права забывать, что по собственной сущности религия и наука противоречат друг другу, не смотря на то, что это и не свидетельствует, что они не смогут и не должны сосуществовать в едином пространстве культуры. Само собой разумеется, смогут и должны, но это сосуществование ни при каких обстоятельствах не будет мирным, как бы этого кому-то ни хотелось.
Так как чтобы примирить их, мало заявить о том, что Эйнштейн признавал существование «мирового разума», что догадка происхождения человека от мартышки Дарвина ещё до конца не подтверждена и т. д. Всё это говорит всего лишь о том, что бытие всевышнего не может быть опровергнуто наукой и что многие её положения не доказаны стопроцентно, но не более того.
Религия – и, например, христианство, – на каждом шагу «натыкается» либо на прямо противоречащие ей положения науки, либо, по крайней мере, на её важные вопросы, – не подмечать всего этого может лишь недобросовестный человек. Как возможно верить, что Библия – боговдохновенный источник (а в это верят все классические христианские конфессии), в случае если наука в далеком прошлом доказала, что, к примеру, первые части Библии заимствованы из вавилонской мифологии, соответственно, по христианской терминологии, – из языческой?
Что громадный библейский текст полон противоречий? Что, наконец, очевидно, что представление о Всевышнем в Библии начинается – от ожесточённого тирана в начале до абстрактного и хорошего Всевышнего Нового Завета?
Просматривая первые книги Ветхого Завета, современному верующему приходится то и дело напрягать собственную веру и держаться за стул, – так как современный человек выясняется намного добрее старого всевышнего. И никакие оправдания, что «иудеи неправильно осознавали собственного Всевышнего», не оказывают помощь, – нет, все ожесточённые (убивать злых язычников) повеления даются от первого лица, от лица всевышнего.
И современным богословам – в мягкой форме – приходится оправдывать всевышнего!
То же самое относится и к Новому Завету – тут весьма важной есть внутренняя критика. Разумеется, что Христос Евангелия от Иоанна отличается от Христа синоптических Евангелий.
Верующие растолковывают это тем, что у апостола Иоанна было особенное откровение духа. Но ясно, что многие выражения и слова, каковые сказал Христос в четвёртом Евангелии, полностью «не клеятся» с его образом в остальных Евангелиях.
Выдающийся библейский критик Эрнест Ренан правильно сказал, что Христос синоптических Евангелий – это странствующий иудейский проповедник, по всей видимости, не претендующий на роль всевышнего, основателя новой религии. Напротив, иоанновский Христос – совсем второй, принимающий себя как источник судьбы, всевышнего, противостоящего всему миру и всем вторым религиям.
Эти примеры возможно множить. Но современные учёные как-то обходят стороной подобные вопросы, как будто бы подчиняясь какому-то негласно осуждённому «перемирию» с религией.
В случае если раньше наука довольно часто обостряла собственные отношения с религией, то сейчас она их через чур смягчает.
Последняя уловка. Диакон Андрей Кураев, пробуя совместить эволюционный взгляд и библейское учение, показывает, что Всевышний сперва сотворил тело человека из праха земного и уже позже вдунул в него дыхание судьбы.
Это тело из праха земного – и имеется мартышка. Соответственно, промежуток между сотворением из праха и помещением духа судьбы – это промежуток в миллионы лет между возникновением человека из мартышки.
Столь жалкой уловки, думается, религия ещё не придумывала. По-моему, уж лучше бы богословы держались мнения, что библейский рассказ противоречит эволюционной антропологии.
Это было бы, по крайней мере, благородно. Всё это ведет к более широкому обобщению.
Чем занималась религия по отношению к науке последние столетия? Она занималась приспособлением к ней.
И чего лишь в данной связи ни придумывали – что шесть дней творения – это, «на самом-то деле», миллионы лет и т. д. Всё это выдумывание похоже на детский сад, – как будто бы определённая часть общества так не желает расставаться со своим детством и с детским мифами, что она готова заглотить любую идею, самую недорогую, только бы она подтверждала, что наука не опровергает эти мифы. Людям весьма хочется жить под колпаком – в тепле, безответственности и уюте.
С каким больным выражением лица они наблюдают на каждую новую научную концепцию, которая может поколебать их мир.
Современная наука относится к этим детским страхам снисходительно.
Наука – это взрослое знание. Из-за чего сейчас наука не так популярна, как раньше? Из-за чего люди всё больше доверяют ненаучным сферам культуры? Да по причине того, что современный человек всё стремительнее преобразовывается в ребёнка.
Ему необходимо детское, мифологизированное знание. Детство связано с каким-то внутренним, интуитивным отношением к миру, с конкретно-чувственными объектами.
Человек-ребёнок желает, дабы его окружал тёплый, привычный мир собственных людей и предметов. Он не наблюдает на собственную жизнь извне.
Такому детскому отношению к миру соответствуют религия и мифология. Но за неестественное детство человек обязан платить большую сумму – он обязан безоглядно верить в те мифы, каковые ему предлагают.
Также, – подчиняться тем людям, каковые оперируют мифами.
Наука, напротив, – это взор на судьбу извне, как на что-то чуждое, объективированное. Наука – это отчуждённое знание, но отчуждённое в хорошем смысле слова. Наука разрушает детское отношение к миру.
Наука – ожесточённа по отношению к человеку. Она говорит нам неприятную правду, – что мы случились от мартышки, а не от всевышнего, что данный мир не будет существовать всегда, а через некое время разрушится, что все люди умирают, а не оживают.
Наука погружает нас в ожесточённую действительность судьбы. Но – наряду с этим – мы обретаем свободу. Единственную, последнюю, людскую, а не божественную, свободу.
Свобода в обмен на принятие действительности таковой, какая она имеется.
Наука как средство. Сопоставляя науку и религию, возможно обратить внимание ещё вот на что.
Религия, раз сформировавшись, позже столетиями воспроизводит собственное содержание. Оно, само собой разумеется, изменяется, но кроме того эти трансформации толкуются адептами как предстоящее раскрытие классического учения.
Основная декларируемая цель религии – сохранить то, что уже имеется, «отстоять» это в борьбе с миром.
Наука в этом смысле выясняется менее зацикленной на своём содержании. Во-первых, она может производить перерасмотрение это содержание. Во-вторых, – всегда появляются новые открытия.
Наука – это средство познания, средство в хорошем смысле слова. Наука не выступает в качестве какого-либо твёрдого содержания, которое «нависает» над человеком. Наука – это средство в руках человека.
Наука – это сам человек, что преодолевает отчуждение между ним и миром.
Религия – это социально заинтересованное знание. Как продемонстрировал Э. Дюркгейм, основная функция религии – это социальная интеграция.
Мне думается, что именно за этим сейчас и идут в религию. Религия – это «совершенное общество», община, тесная, сплочённая, разделяющая одинаковые идеи, отношение к судьбе, культ.
Моё глубокое убеждение заключено в том, что мировоззренческий нюанс для религии серьёзен как раз в социальном смысле. Догмат – это закрытое для какой-либо рационализации положение, которое объединяет общину.
Обычно, тот либо другой её член может не знать всех догматов, но, основное, что в целом он со всем заблаговременно готов согласится. Догматы по большому счету существуют чтобы их защищать, а не вдумываться в них.
Напротив, наука рождается и начинается как социально незаинтересованное знание. Наука основывается на фактах и их непредвзятом теоретическом анализе.
В религии знание носит отчуждённый и слишком общий темперамент. Оно не контролируемо. Никто не имеет возможности проверить чудеса, равно как и догматы.
В науке – напротив.
Как раз в этом и заключена противоположность между наукой и религией, и эта противоположность устранена не будет (а вдруг будет, – наука прекратит быть собой). Кроме того сейчас, в то время, когда европейскую цивилизацию именуют основанной на науке, последняя играется минимальную роль в социальной интеграции.
Мы можем сомневаться во всех данных науки, но нас за это никто не будет преследовать. Больше того, в случае если какие-то общепринятые научные теории будут опровергнуты (либо значительно скорректированы), нет ничего, что помешает их замене.
Единственное «принуждение» – мы должны знать научные концепции на школьном либо более большом уровне.
Разумеется, что наука – это свободное, социально не скованное знание, в отличие от религии.
Продолжим последовательность. Православная философия, православная психология, православная антропология, православное религиоведение (!). Ну что ж, мы можем продолжить данный последовательность (возможно, тогда до учёных, применяющих подобные выражения, что-то дойдёт) – православная химия, православная физика, православная биология (православное дерево)…
«Наука не даёт знания о смысле судьбы». Таковой упрёк возможно довольно часто встретить в адрес науки со стороны религии либо экзистенциальной философии, либо кого-то ещё.
Упрёк во многом честен – так как, как мы уже узнали раньше, наука – это отчуждённое знание, взрослое знание. В действительности, было бы необычно, если бы в школе, наровне с книжками по географии, был учебник называющиеся «Твой смысл жизни».
Если бы подобное случилось, мы имели бы основание заявить, что наука вмешивается не в собственное дело.
Правда содержится в том, что наука не даёт прямого ответа на вопрос о смысле судьбы, но она, непременно, даёт человеку материал для ответа этого вопроса. Как он его примет решение, – его дело и его право.
Наука говорит нам, что человек, вероятнее, раньше был мартышкой. Больше она ничего не может сказать.
Какие конкретно делать из этого выводы, – решает сам человек, общество. Кто-то может вычислять, что мы должны помнить о собственном «животном прошлом».
Кто-то, напротив, будет делать упор на том, что это «животное прошлое» уже преодолено на протяжении прогресса. И т. д. Мы можем прибегнуть и к помощи религии, дабы ответить на вопрос о смысле судьбы, но не забывая и тот материал, что даёт наука.
Наука не информирует нам, в чём смысл жизни, но она задаёт границы ответа на данный вопрос. Среди них и для религии.
Наука, как взрослое знание, и «поступает» с нами как со взрослыми.
Потеря современным человеком «научного духа». Выскажу парадокс – наука «устарела».
Устарела не в том смысле, что она больше никому не нужна, это не так. Легко сейчас делается понятным, что наука как университет – а также высшее образование, примыкающее к нему, – чем дальше, тем посильнее расходятся с психологией современного человека.
Наука появилась в хорошую эру, в раннее Новое время. Это время ещё религиозное, в то время, когда люди по собственному складу были аскетичными, целеустремлёнными, усидчивыми, книжными.
Современный человек полностью второй – расслабленный, не владеющий минимумом духовной дисциплины, обычно не могущий довести до конца ни одного дела (если оно не касается финансовой прибыли), не книгочей. Кроме того физиология поменялась – у человека информационной эры второй ритм судьбы, более стремительный, а из этого – поверхностный.
Тяжело представить себе как какое количество-нибудь распространённое явление многочасовое сидение в библиотеке. Современному человеку это не под силу.
Всё это говорится не чтобы лишний раз «попинать» современных людей (в конечном счете, я также отношусь к ним), а просто для констатации факта. Современный человек не имеет возможности принять науку, по причине того, что она запланирована на другие духовно-психотерапевтические параметры.
Исходя из этого высшее образование в 90% случаев преобразовывается в профанацию науки, – всё заменяется лекциями, «ксероксами», «скачанными рефератами», шпаргалками. Студенты делают всё, дабы благополучно «миновать» науку, а не воспринять её.
Никакого выхода из этого несоответствия не видно.
«Разум не имеет возможности познать всё». Это один из самых распространённых (и абстрактных) доводов против разума, науки. Само собой разумеется, не имеет возможности.
В полной мере вероятно кроме того, что познанное разумом – это лишь «вершина айсберга». Значит ли это, что нам необходимо отказываться от его одолжений в пользу фантазий и интуиции?
При том, что эти фантазий и интуиции самые разноречивые? Пускай любой решает сам.
А Я предпочту «банкротство разума» «торжеству» «вненаучного знания».
Недочёт рациональной культуры в Российской Федерации. Данный недочёт есть значительной проблемой отечественной культуры. Самый хороший исторический пример в данной связи – коммунистический период, в то время, когда рационалистическое учение Маркса было перевоплощено в объект псевдорелигиозного поклонения. «Дай дикарю машину…»
У нас до сих пор не сформировалась устойчивая рациональная культура. Наука стала каким-то аутсайдером нашей жизни.
Русские люди – всех классов – больше доверяют чужим откровениям, чем собственному собственному уму (так как наука – это и имеется доверие к собственному уму). А также ориентация на Запад преобразовывается в отказ от независимого мышления.
Не думают политики, экономисты, довольно часто – и учёные также, мало думают предприниматели, молодёжь всецело разучилась шевелить мозгами (она применяет для жизни лишь глаза и уши). Педагоги не воспитывают детей рациональными, по причине того, что сами иррациональны.
А ведь Гегель сказал – тот, кто не пользуется мышлением, зависит от чего-то внешнего.
Источник: издание «Здравый суть»
Наука и Коран
