Наталья арутюнова: геликон — это всегда красиво!
В апреле 2014 года Столичный музыкальный театр «Геликон-опера» отметит собственный 24-й Сутки рождения. Будет дана серия торжественных концертов, полная новых и сюрпризов весёлых мин. для коллектива театра и театральной публики «Геликон-опера». В канун Дня рождения театра мы побеседовали с концертмейстером Натальей Арутюновой, которая в числе «могучей кучки» создавала это образ жизни и легендарное понятие по имени «Геликон»:
— Я желаю сообщить пара слов о том, как мы зарождались, – говорит Наталья, – был таковой фильм у Сергея Герасимова — «Семеро храбрых». Нечайно я это кино спроецировала и на начало театра «Геликон-опера». Нас 24 года назад было как раз семеро.
Самый храбрый был Дима (худрук театра «Геликон-опера» Дмитрий Бертман. Авт.).
Ему было чуть за двадцать, в то время, когда всё это в подполье и строгом секрете зарождалось. И все остальные парни были двадцатилетними, только что закончившими ГИТИС.
Вот таковой состав: четверо солистов, я, Дима и отечественный любимый дирижёр заслуженый артист России Кирилл Клементьевич Тихонов. Само собой разумеется, заводилой и идейным вдохновителем был Дима – без него ничего бы не было.
Он нас всем этим заразил.
Мы ходили на работу с ощущением профессии, но не труда. Осознаёте? Мы дико обожали друг друга, были настоящими единомышленниками и друзьями.
Все репетиции проходили играючи, без ощущений тяжести труда. Тогда совсем не хотелось расставаться, мы гуляли по Москве, заходили во всякие кафешки, договаривали то, что не договорено на репетициях.
Начиналось всё с постановки «Мавры» Игоря Стравинского – тяжёлого во всех отношениях материала. В случае если в том месте просчитать одну шестнадцатую – всё упадёт. Стравинский тяжёл кроме того для маститых певцов.
Что сказать о нас двадцатилетних, только-только из ГИТИСа Мы лишь по окончании премьеры поняли, что смогли сделать фактически неосуществимое! И сделали легко, играючи!
В противном случае бы и не получилось!
С премьерой «Геликон» явился миру — шумно, ярко, модно. В прессе прокатилась волна критических и восторженных рецензий.
Вот так за пирожками и чаем, между делом, мы выучили и поставили сложнейший отечественный первый спектакль. Причем, Кирилл Клементьевич заявил, что мы умудрились всё выполнить фактически без помарок.
Не могу сказать о Кирилле Клементьевиче в прошедшем времени. Он ко мне относился, и это постоянно подчёркивал, как к дочери: «Я на тебя кричу, как на собственного собственного ребенка».
Для меня данный человек – не только пример отношения к профессии, но и высоты людских взаимоотношений по большому счету. С ним мы ощущали себя под защитой.
Кирилл Клементьевич по окончании каждого спектакля обнаружил возможность сказать о самом главном и значительном, сообщить солисту, как он существовал сейчас на сцене, какой диалог у исполнителя был с дирижёром, какие конкретно были отношения с музыкальным текстом. Его шутки и многие фразы до сих пор живы.
Я это не забываю ни при каких обстоятельствах и весьма обожаю его цитировать. Кирилл Клементьевич – тут! Незримо.
Я пологаю, что и Дима это подтвердит, по причине того, что он также его весьма обожал и обожает.
Нас совсем окрыляло осознание того, что мы создаём что-то новое, невиданное. Не только вследствие того что у нас ставка делалась на актёрский театр. В то время актёрской составляющей мало в каких театрах оперы и балета уделялось внимание. Лишь у Покровского.
У нас, само собой разумеется, сначала крайне важным нюансом была поставлена актерская часть.
Мы весьма гордились отечественным репертуаром, на афишах всегда было основание написать: «в первый раз в Альянсе», «в первый раз в Российской Федерации». Мы ставили «В том направлении и обратно» П. Хиндемита, «Блудного сына» К. Дебюсси и без того потом
— Дух «Геликона» – это люди
— Непременно. Не буду кривить душой – времена изменяются.
И отечественный театр также изменился, но у нас остался дух. Это все говорят – парни, каковые трудились в других театрах, каковые выезжают и видят обстановку в других творческих командах, за границей.
Я не отношусь к нашему театру, как к маститому организму. Мы так же, как и прежде юные, как тогда – безумно юные, безумно благородные, безумно радостные! Непременно. Диме тогда было 20 лет.
Он был совсем мальчишкой. Что в том месте сказать?
Но и по сей день его неутолимая жажда творчества, опытный азарт удивляют и радуют. Само собой разумеется, он – это и имеется «Геликон»!
Тут двух точек зрения быть не имеет возможности.
— Спустя 24 года «Геликон» так же, как и прежде может похвалиться красотой и молодостью собственных солистов. Кого из нынешней молодежи театра вы имели возможность бы отметить?
— Я пологаю, что Лидочку Светозарову – мою любимицу с весьма прекрасным голосом, очаровательную и прекрасную Иру Рейнард, Майю Барковскую – красавицу с потрясающим голосом, заводную, зажигательную – это знак юности и каких-то искрящихся энергетических импульсов в зал. Майя потрясающая – это таковой кусок полностью очаровательной природы!
И про мальчиков не могу не сообщить: о отечественном баритоне – Лёше Исаеве. Безумно обожаю его голос, в то время, когда его слушаю, испытываю откровенное удовольствие.
Потрясающий юноша, пришёл таким Ханты-Мансийским парубком, что не совсем знал, чего в том месте делать на сцене. И практически за какие-то первые пьесы вырос актёрски, сейчас полностью свободен и органичен на сцене.
А уж голос – всемирный уровень Саша Миминошвили, само собой разумеется, обаятельнейший, чудный голос, потрясающий актёр. В нем сходу был актёр – он «гитисовский», в том месте школа сходу видна.
Не могу не сообщить о Василии Ефимове – актёр, что творит чудеса – что именуется «наэлектризованный», творящий сенсации в образе.
У меня по большому счету громадная надежда на поколение молодых. У них имеется что-то второе, какая-то свежинка, которая дает импульс к надежде на восстановление И понимаете в случае если в это не верить – совсем будет тяжело существовать в мастерстве.
Неизменно обожаю Диму Скорикова, Андрея Вылегжанина, моих друзей Катю Облезову, Катю Требелеву и всех отечественных старожилов и старожилиц! Всегда зелёных Наташу Загоринскую – это камертон вкуса на сцене, Марину Андрееву, которую я знаю еще с университета.
Весьма обожаю перфекционистку Анну Гречишкину, которая ни при каких обстоятельствах собой не бывает довольна. Ларису Костюк, Машу Масхулию, Ксюшу Вязникову, Марину Карпеченко, Толика Пономарева, Алису Гицба, Вадика Заплечного, обеих Лен – все осознают, что это Михайленко и Семёнова!
И всех! «Лет до ста расти, нам без ста-рос-ти!».
— И ещё об одной теме, которую не могу не затронуть, не смотря на то, что она отнюдь не торжественная – отечественная долгая стройка по историческому адресу театра «Геликон-опера» на Громадной Никитской. Это постоянно-временное существование в рамках неудобного зала – это закаляло театр?
— Талант постоянно существует вопреки – это правило. Мы не то, дабы выжили, мы продолжаем цвести и творить.
У нас на Новом Арбате прошло множество премьер. Безумно радует, что «Геликон» знают все – нас ассоциируют с солистками и красивейшими солистами, красивой режиссурой, с театром, где ни при каких обстоятельствах не бывает скучно.
— «Геликон» — это, в первую очередь, российский театр? Ясно, что нас везде и неизменно отлично принимают. В случае если мы съездили в один раз в Ливан, то тут же машинально становимся любимыми, долгожданными и постоянными.
И, в большинстве случаев, нас обожают в тех государствах, где мы побывали. Но возможно ли сказать о том, что «Геликон» лишь русский театр?
— Данный вопрос совсем неясный. Первая идея – нет, лишь у нас, лишь в Российской Федерации. А вторая – идея полностью виртуальная – вот если бы переместить Имело возможность бы, возможно, но это был бы уже второй театр.
Кроме того с теми же людьми. Земля. Язык. От этого некуда не убежишь.
— Столичные дворики?
— Непременно. Это знают все. Я, к примеру, по большому счету не могу вне Москвы жить. Я сходить с ума. Я осознаю тех, кто уезжает, но я лично – не могу.
Не только вне России, вне Москвы не могу…
Михаил Делягин о роли общаков в работе ЦБ
248. Хлеб на ежедневно. Честность.
