Польско-венгерская контрреволюция: «европейского народа не существует», а ес — «конюшня» — «экономика»
О собственном жёстком противостоянии диктатуре Брюсселя заявили глава правительства Венгрии Виктор Орбан и фаворит Польши Ярослав Качиньский во время публичной дискуссии, прошедшей на этой неделе в ходе Экономического форума в польском курорте Крыница. Как выделил Орбан, Brexit стал «великим событием и продемонстрировал возможность культурной контрреволюции». «Дабы случилась контрреволюция, нужны трансформации в ЕС », — продолжил Качиньский.
Фавориты двух государств воспротивились навязыванию бюрократией Европейского союза государствам-участникам оторванных от действительности «основополагающих сокровищ», каковые стали причиной кризису самосознания. «ОНИ пологали, что быть поляком, чехом, венгром — это несовременно; вместо этих устаревших понятий появляется новая, европейская идентификация. Но англичане сообщили „нет!“, они желали остаться англичанами.
Европейского народа не существует», — заявил Орбан. В собственную очередь Качиньский подчернул, что основным сокровищем Европы есть «разнообразие европейских культур, и исходя из этого интеграция не учитывая национальной специфики неосуществима».
В дискуссии они отметили кроме этого необходимость возвращения к экономическому патриотизму: «Представители интернационального капитала убеждают, что деньги не пахнут. Деньги — нет, не пахнут, но их обладатель — пахнет». «В то время, когда наступил экономический кризис, венгерская финансовая система всецело пребывала в руках зарубежного капитала.
Нам приходилось сдаться на его милость», — разъяснил Орбан.
Премьер Венгрии эмоционально подытожил польско-венгерский альянс: «Венгры с наслаждением отправятся с поляками лошадей красть!». «Можем лошадей красть: имеется такая конюшня с надписью «ЕС », — подхватил идею Качиньский.
Обоюдные симпатии двух фаворитов имеют собственную историю. Венгерский премьер стал современным кумиром для Ярослава Качиньского, что по окончании принятия в прошлом году его партией «Право и справедливость» полноты власти в Польше вошел в роль собственного рода главы польского страны по примеру его кумира довоенного периода, маршала Юзефа Пилсудского (по окончании побеждённых кандидатом данной партии Анджеем Дудой выборов президента в мае, а после этого победы партии в октябрьских выборах в парламент).
Особенно его завлекает строптивость венгерского фаворита по отношению к брюссельской еврократии и последовательное рвение к реализации национальных заинтересованностей и в рамках Европейского союза, и за его пределами.
Но европейскому вектору венгерской внешней политики Орбан открыто, время от времени умышленно, противопоставляет дружественные отношения с Россией. Парадокс польской тёплой симпатии к Орбану содержится в том, что для Качиньского и нынешней политической «элиты» Польши сопоставление этих двух векторов политики — сдержанно европейского и дружественно российского — полностью неприемлемо.
История восторга Качиньского Орбаном, как любая эмоциональная история, полна падений и взлётов, в которых неподалеку было от любви до неприязни. Орбан покорил сердце Качиньского пара лет назад, в то время, когда решительно приступил к санации страны по окончании правления предшественников.
Не обращая внимания на разъяренные голоса критики из Брюсселя, касавшиеся якобы «недемократических венгерских реформ», а кроме этого скулящих представителей влиятельных лобби, на интересы которых Орбан бессердечно наступал, он последовательно реализовал собственный замысел и мобилизовал собственных приверженцев.
Венгерские симпатии Качиньского материализовались так, что из Польши на манифестации помощи правительства Орбана в Будапешт начали ездить все более большие группы поляков. В марте 2012 года из Варшавы в Будапешт отправился кроме того особый поезд дружбы — как когда-то из Польской Народной Республики в СССР.
В венгерской столице поляки во время многотысячной демонстрации несли лозунги «Будапешт-Варшава — общее дело» и «Сейчас Будапешт, на следующий день Варшава!». Особенно последний лозунг светло показывал, что Орбан стал воодушевлением для Качиньского и примером того, как побеждать в выборах и править страной.
А в 2012 году он был только фаворитом, действительно, самая влиятельной оппозиционной партии в Польше, но звезды на небе уже предсказывали ее сокрушительную победу в 2015 году.
В собственной внешней политике Орбан противопоставил диктату Брюсселя дружеские отношения с Москвой. Таковой поворот не имел возможность понравиться Качиньскому: он видит Россию в первую очередь через призму смоленской авиакатастрофы, в которой 10 апреля 2010 года погиб его брат-близнец, тогдашний президент Польши Лех Качиньский; для него Российская Федерация — это «империя зла».
В то время, когда в начале прошлого года Орбан искал союзников в его очередном противостоянии с евробюрократами, которое на данный раз было связано с волной мусульман и миграционным кризисом, обрушившейся на Венгрию, он в первую очередь в феврале поспешил в Варшаву. Но в польской столице его не лишь поразительно холодно приняла тогдашняя глава правительства Ева Копач из катящейся в пропасть, но вычисляющей себя проевропейской и либеральной «Гражданской платформы»: она его прямо-таки — как писала пресса — «отхлестала за то, что он целует ручки Путина».
Качиньский, в это время уже видевший себя в роли главы польского страны, но так же, как и прежде управлявший оппозиционеров, по большому счету умышленно отказался от встречи с Орбаном. Обстоятельство для того чтобы отношения к венгерскому гостю совсем не пряталась: польские политики соревновались в том, как продемонстрировать собственный большое отвращение по отношению к «троянскому коню Путина» — тем более, что Орбан показался в Варшаве практически два дня спустя по окончании визита президента России Владимира Владимировича Путина в Будапешт, а так как «европейская солидарность» потребовала бойкота Путина.
Казалось, что Будапешта и пути Варшавы все более расходятся, причем это официальная Варшава делала все, дабы оттолкнуть собственного союзника. На пример, в сентябре прошлого года страны Вышеградской группы (Чехия, Венгрия, Словакия и Польша) согласовали, что неспециализированным фронтом выступят против Берлина и диктата Брюсселя по вопросу принудительной дележки мигрантов, прибывающих с северной Африки и Ближнего Востока (бюрократически названной их «релокацией» в рамках Европейского союза).
Практически семь дней спустя правительство тонущей «Гражданской платформы» сорвало эти соглашения в рамках Вышеградской группы и традиционно пошло на предлогу у Германии, согласившись на «релокацию», то имеется массовый прием мигрантов. Это была пощечина для партнеров, а также для Венгрии, в особенности страдающей от иммигрантского потопа, а сама Вышеградская несколько — по точке зрения многих наблюдателей — распалась.
По окончании того, как «Право и справедливость» в октябрьских выборах одержало убедительную победу, взяло большинство мест в Сейме и имело возможность самостоятельно, без участия коалициантов, организовать правительство, оно решительно, в стиле Орбана, взялось за санацию польского страны, запущенного предшественниками. И венгерская обстановка повторилась в Польше, наступил — как и грезил Качиньский — Будапешт в Варшаве.
Повторилась кроме этого истерическая реакция брюссельских бюрократов: конфликт около выборов судей в КС вместе с реформой публичного телевидения и радио был раздут до ранга «угрозы народовластия», а польский глава правительства был вызван в Страсбург для объяснений перед Европейским парламентом.
Тогда оказалось, что — говоря словами польской поговорки — «ветхая любовь не ржавеет», и Качиньский скоро отыскал в памяти о ветхом союзнике — премьере Венгрии, пригласил его на неформальную встречу. Место встречи было выбрано под сентименты гостя: она прошла в маленьком пансионате поблизости польско-словацкой границы, но по соседству с замком, что до 1945 года пребывал в собственности одного из известных венгерских родов.
По окончании встречи не было опубликовано официального сообщения, но нет никаких сомнений, что Качиньский искал помощи в связи с конфликтом новых польских правительства с Брюсселем. Орбан, демонстрируя черты госдеятеля, сумел отложить в сторону обиды и личные амбиции.
О таковой помощи он твердо и конкретно заявляет на каждом шагу.
Говоря о польско-венгерском альянсе в контексте ворчания брюссельской бюрократии на Будапешт и непокорную Варшаву, в частности, по вопросу приема мигрантов из мусульманских государств и запугиванием непослушных денежными санкциями, он перешел прямо-таки на возвышенный поэтический тон: «За Польшу многие из нас в любой момент пролили бы кровь, а многие поляки при необходимости отдали бы жизнь, дабы обезопасисть Венгрию. В прошлом так было не раз [имея в виду бессчётные смелые страницы совместной истории, каковые символизирует, в частности, неспециализированный национальный герой — польский генерал Юзеф Бем, участник Весны народов в Венгрии, что возглавил венгерское восстание 1848–1849 годов — прим. авт.]».
Брюссельским еврократам, пугающим Польшу «ответными мерами за недемократические шаги», он конкретно разъяснил: «Венгрия ни при каких обстоятельствах не поддержит никаких санкций против Польши». А на практике это указывает венгерское veto и провал замыслов некоторых тёплых голов в Брюсселе по отношению к Варшаве.
Во время последней встречи в верхах фаворитов Европейского союза 17 марта он выделил: «Запрещено в Евросоюзе использовать двойные стандарты — это фундаментальный принцип. А двойные стандарты были направлены против Польши, и мне это не нравится. Вот так!
Больше уважения к Польше!».
Как уже отмечалось, Орбан в собственной смелой европолитике страхуется хорошими отношениями с Москвой. Именно этого фактора в политике Варшавы полностью нет.
Более того — нынешние польско-российские отношения будут в ужасном состоянии, а новые польские власти делают все, дабы их максимально осложнить.
В случае если Венгрия подписывает с Россией договор на постройку АЭС и приобретает российский кредит на эту инвестицию в размере 10 млрд евро, то из Польши эвакуируется «Лукойл» вместе с сетью 120 собственных заправок, причем российский нефтяной гигант совсем не скрывал обстоятельства для того чтобы решения: стал причиной нему «негативный климат по отношению к русскому капиталу». В случае если Орбан подписывает очередной договор на поставки газа из России до 2019 года и договаривается о «дружественных» стоимостях, то Польша яростно сражается против газопроводов Nord Stream, решается на приобретения газа в далеком Катаре, а в итоге поляки вынуждены платить за газ в собственных квартирах дороже, чем кто-либо в Европе.
Как раз в этом содержится реализм Орбана, последовательно ставящего превыше всего национальный интерес собственной страны. Именно это показывает оторванность от действительности польских политиков, каковые традиционно руководствуются «принципами и идеалами», а не национальным интересом.
Александр Шторм (Варшава-Будапешт), специально для «NOVOSTI-DNY.Ru»
Торговый комплекс Европейский
