Проблемы большие, александринские и мариинские
В первых числах Октября на Новой сцене Громадного театра состоялись праздничные похороны оперы П.И. Чайковского «дама пик».
Все действующие лица, от храбрецов до статистов, были одеты в платья и чёрные костюмы. Сцену загромождали двенадцать угрожающих тёмных колонн, напоминающих трубы крематория, рассеченные посередине прогулочным мостиком с чугунной решеткой.
ПОСТАНОВЩИК «дамы пик», именитый режиссер Валерий Фокин в предпремьерных объявлениях много говорил об особой «петербургской мистике», но никакой таковой мистики в его постановке не ощущалось. Тёмная скука, царящая в опечаленном зрительном зале, была позвана не страстями, кипящими в опере Чайковского, а тем грустным фактом, что Фокин, по всей видимости, потерял свойство придумывать режиссерскую партитуру спектакля.
Не решен ни один образ, не придумана ни одна запоминающаяся, ясная мизансцена. Посредством нехитрых дизайнерских ухищрений создатели спектакля попытались хоть как-то прикрыть факт полного отсутствия сценического «текста», но это факт для того чтобы сорта, что скрыть нереально.
И уровень качества пения выяснилось недопустимо низким для Громадного театра.
В виде призрака когда-то грозной и величественной Громадной сцены показалась Елена Образцова – Графиня. Собственной победной поступью и филигранной отделкой каждого жеста и каждой интонации она мало развеяла неспециализированную тоску.
Но то был отдельный концертный номер.
В это же время рядом с Новой сценой кипит – как все сохраняют надежду – реконструкция сцены основной. Мы весьма ожидаем, что она когда-нибудь откроется, и слухи о том, что вместо реконструкции Громадного театра идет освоение огромного бюджета, неосновательны.
Но в то время, когда Большой будет восстановлен в полном блеске архитектуры – чем заполнится его сцена? И в каком состоянии к тому времени будет его труппа, оперная и балетная?
Перед глазами – свежий драматический пример. В прошедшем сезоне случилось праздничное открытие реконструированного Александринского театра в Санкт-Петербурге. Прошло более года, и наблюдать на данной прекрасной сцене, в общем, нечего.
Начальник Александринского театра Валерий Фокин (управляющий кроме этого Центр имени Мейерхольда в Москве, широкое, по окончательному слову техники оборудованное строение, где иногда идут гастрольные пьесы и более ничего) поставил лишь один спектакль – «Живой труп» Л. Толстого. Зрелище уникальное, потому, что оттуда выброшена совсем цыганская тема, а воздействие крутится около шахты лифта в подъезде.
Труппа Александринки по большому счету плохо разбалансирована, не выстроена толком. В ней не достаточно многих амплуа и полный провал с молодыми храбрецами. «Живой труп» собрал на премьере знатоков.
После этого в театр отправился рядовой зритель – а для него на императорской сцене ничего не припасено. Александринка сейчас собственного творческого содержания практически не имеет.
Однако, Валерий Фокин выбрал время и похоронил еще и «даму пик» в Громадном театре.
В чем же дело? Разве Валерий Фокин – такое уж безлюдное место?
Само собой разумеется, нет. Когда-то это был один из увлекательнейших режиссеров страны. Но, выражаясь нынешним языком, менеджмент – это одно, а креатив – второе.
Фокин стал высококлассным менеджером – но та часть разума, что рождала творческие идеи в лихорадке бюджетов и освоения пространств, осталась, по всей видимости, без питания. По причине того, что творческая часть разума требует второй пищи.
И другого стиля судьбы.
Незаурядные менеджерские таланты проявляет и начальник Мариинского театра, выдающийся дирижер Валерий Гергиев. Он также пытается осваивать пространство как возможно активнее.
Выстроена Третья сцена (ужасающая по дурновкусию). Вторую сцену Мариинки, для которой снесли целый квартал на Крюковом канале, выстроить так и не смогут.
Говорят, при попытке забить сваи бунтуют подземные воды (геологов в Питере традиционно «забывают» задать вопрос, что в том месте с землёй).
Ну, прекрасно! Пускай все эти сцены будут выстроены – и Вторая, и еще один проект Гергиева – Дворец фестивалей в Новой Голландии, для которого на острове снесены все сооружения, «не имеющие исторической ценности».
Допустим, что эти нескончаемые сцены Мариинского театра такую сокровище будут иметь. Но что в том месте показывать-то? Неужто Валерий Гергиев, подобно демону, размножившись по числу сцен, начнёт дирижировать в один момент в четырех-пяти местах?
Так как тот репертуар, что имеет на данный момент Первая, основная, Маринка, далеко не отличен.
В Мариинском театре имеется сильные артисты – и в оперной, и в балетной труппе. Неизменно на высоте оркестр.
Это еще имеется, и это – основное богатство театра. Но в формировании репертуара не видно никакой особенной «мысли».
Многие оперные постановки выживают один сезон. На всем печать какого-либо легкомыслия, скоропалительности, неосновательности. Необходимо ли в таковой ситуации гнаться за лишним пространством?
Для чего?
Что по большому счету происходит с бывшими «императорскими» театрами? Они защищены страной, они легко находят себе покровителей, они не стеснены в средствах.
Что мешает им углубленно заняться творчеством и оправдать и громадный отпущенный им кредит государственного и зрительского доверия, и большие финансовые средства?
Деньги – это прекрасно, и ремонт – это замечательно, и новые сцены – превосходно. А в то время, когда будем думать о творчестве, товарищи мастера искусств?
В то время, когда будем поднимать из руин оперную режиссуру, в то время, когда решительно поставим заслон перед откровенными жуликами и дилетантами, пробующими прорваться на главные сцены? В то время, когда будем сознательно выстраивать труппу, ценить таланты, искать их, а отыскав, холить и лелеять?
Из всех бывших «императорских» театров более всего думает о творчестве Небольшой театр под управлением Юрия Соломина. Так у него и ремонт поскромнее, чем у всех, и «наверху» его не видно, и прикормленные критики не кричат про громадные победы.
Напротив, в том месте смеют замахиваться кроме того на А.Н. Островского, очень способную пьесу которого «Дмитрий Василий и Самозванец Шуйский» сравнительно не так давно поставили в Малом
Михаил Делягин о роли общаков в работе ЦБ
Громадные неприятности маленькой реки Аниш
