Режиссёр полина меньших: я работаю только с теми, кого хочу обнять
Фэнтези-мюзикл «Последнее опробование», практически ворвавшись в культурную жизнь столицы, быстро завоевал симпатию зрителей. Что неудивительно: фабула не только несложна и понятна каждому, но и неизменно актуальна.
Рейстлин – чародей, Крисания – жрица Яркого всевышнего. По закону жанра между ними вспыхивает чувство.
Спустившись в Пропасть для противодействия богине Тьмы, храбрец предстаёт перед последним опробованием: сделать выбор между властью и любовью…
Все секреты постановки раскрывает режиссёр мюзикла Полина Меньших.
– Полина, как в вашей жизни показалось «Последнее опробование»?
– Это цепь роковых случайностей в действительности. Я грезила поставить рок-оперу (я весьма обожаю современную музыку и оперу как раз в таком рОковом её существовании). Хотелось забрать какое-нибудь произведение либо мюзикл, с которым никто до меня не трудился.
Ни при каких обстоятельствах и никто. И ещё – дабы оно совпадало с тем, что у меня в голове, в мыслях.
Я не знала произведения, но услышала музыку и осознала: это то самое.
– А из-за чего как раз фэнтези?
– Жанр мне близок, я в нем тружусь. У меня кроме того «Дорога на Берлин» – фэнтези.
К тому моменту, как я ставила «Последнее опробование», у меня уже было семь постановок. Я хореограф по образованию и делала пьесы по большей части с танцевальной составляющей.
Но полностью везде в них поют.
– На стадии разработки у вас появлялись какие-то недопонимание и конфликты с автором текста?
– Конечно. Все же живые люди. Но конфликты локальные, из разряда «я так вижу».
А я сказала, что с позиций театра тут будет всё по-второму. Большая часть людей видит историю кинематографически. Но в театре всё выглядит в противном случае: тут сцена, тут зритель, в том месте задник…
Необходимо осознавать, как эта история смотрится в таких условиях.
– А работа с актёрами? Проводился ли какой-то особый кастинг, либо вы уже изначально знали, кого желаете видеть в отдельных ролях?
– У нас был кастинг, но, в случае если честно, я неизменно совершенно верно знаю, кого желаю видеть в той либо другой роли. Или это любовь с первого взора, или муки адские.
– Среди персонажей имеется какой-то особенно близкий для вас?
– А я персонаж! У меня имеется партия, я её танцую. Такхизис, пятиглавая всебесцветная драконица.
Центральная голова поёт, а ещё четыре танцуют. Исходя из этого я одна из Такхизис.
– В то время, когда вы трудились над эпизодами, какой показался самые сложным по проработке либо по эмоциональному наполнению?
– Нет ничего ужаснее «отречения». Это кошмар.
Причём кошмар заключался в том, что мне его предстояло поставить. По причине того, что как-то нужно было самой себе растолковать, что случилось.
Дело кроме того не в актёрах: режиссёр обязан мочь оправдывать персонажа, а я не имела возможности его оправдать, мне его убить хотелось сейчас. И любой раз, в то время, когда мы репетировали «отречение», это была для меня самая тяжёлая сцена.
Уж сути раскрывать не буду – в то время, когда зритель заметит, он осознает, о чем как раз обращение.
– Я просматривала отзывы актёров о работе с вами. Фактически единогласно они утверждают, что вы весьма «комфортный человек».
Как удалось расположить к себе всех исполнителей?
– Я тружусь лишь с теми, кого желаю обнять. Я пробовала наступить на горло собственной песне, но осознала, что не могу трудиться с людьми, с которыми мне некомфортно. Я всё-таки дама.
У мужчины всё по-второму в голове происходит, и конфликты мужчин, напротив, питают, а дам выматывают. Я обожаю собственных исполнителей как людей, они мне занимательны.
Мне с ними приятно попить и пообщаться.
– Имеется ли у вас какие-то ритуалы на успех перед выступлениями?
– Одну вещь мы повторяем перед каждым показом. Все мы – артисты, работники закулисья, добровольцы – поднимаемся в круг, держимся за руки и в обязательном порядке снимаем психотерапевтические зажимы.
Говорим большое количество различных слов и устанавливаем таковой неспециализированный настрой, что мы совместно. По причине того, что это крайне важно – быть командой.
– Желаю перейти к декорациям. В постановке преобладает минималистичный стиль: проекция и кубы на заднем фоне.
Из-за чего как раз таковой подход?
– В действительности всё легко: это от бедности. Та декорация, которую я задумывала, стоила неистовых денег. И это было легко невозможно воплотить, по причине того, что мюзикл ставился по большому счету на честном слове и на одном крыле. Исходя из этого я свела к минимализму.
А потому, что балет и кубики всегда заполняют сцену, пустоты не появляется. Проекции также создают дополнительный настрой, но это легко решение проблемы на сегодня.
– В чем вы искали воодушевление? Книги, музыка, фильмы?
– Конкретного источника не было. «Последнее опробование» – это квинтэссенция моих впечатлений от огромного количества фильмов, театральных работ, музыки, историй каких-то и самой жизни. И всё это совместно составлялось как из миража, из ничего, из сумасбродства моего.
– Если судить по тому, что мюзикл уже некое время удачно идёт, какие конкретно имеете возможность выводы сделать?
– Я, честно говоря, не очень наблюдаю на успех. Мне комфортно, артистам комфортно, зрителям весьма интересно, нам всем до сих пор весьма интересно.
Благодаря чему это всё и существует. Дабы выходить на опытные рельсы, нужен крутой умный дядя, что это всё возьмётся продвигать.
Человек, вправду осознающий, что такое продукт и как его реализовывать. Я в этом ничего не смыслю, я постановщик.
на данный момент мы редко играем, исходя из этого для нас мюзикл новый до тех пор пока ещё. Сложно сообщить, как будет дальше.
– Другими словами прогнозов на судьбу «Последнего опробования» вы пока не делаете?
– Нет. Про коммерческий успех я ничего не могу сообщить. Я могу лишь поставить спектакль, что мне нравится. Но смело утверждаю, что в то время, когда работа делается без интереса, то конечный итог ни при каких обстоятельствах не выстреливает.
Выстреливает, лишь в случае если сердце горит.
– А вы как зритель наблюдали мюзикл из зала?
– Ни при каких обстоятельствах. Я всё время на сцене, я же танцую.
– Тогда представьте себя в роли зрителя и поведайте, на какие конкретно недочёты обратили бы внимание прежде всего?
– Я весьма придирчивый зритель, но я не объективна к собственному произведению. Это всё равняется что сообщить матери, что у ребёнка кривой шнобель. А я вот считаю, что шнобель с горбинкой у моего дитя красив.
И ему данный шнобель по большому счету превосходно идёт!
– На форумах большое количество отзывов зрителей о постановке. Меня поразило, что многие наблюдали картину по пять-шесть раз!
Как думаете, из-за чего спектакль так очень сильно им полюбился?
– Это весьма хорошая история. Драма, поведанная при помощи пластики и музыки.
В том месте довольно много так нужной сейчас морали. И катарсис, что переживают зрители, в особенности в финале, заставляет задуматься.
Пускай кроме того не мгновенно, но в голове происходит что-то.
Я могу заявить, что на меня спектакль чисто по-человечески отлично повлиял, я начала задумываться о многих вещах. Вернее кроме того не повлиял, а воздействует: для меня данный лабиринт ещё не пройден, я по нему иду.
То, о чём говорит театр по большому счету – это истории и человеческие чувства, проживаемые людьми. Как раз этим театр занимателен.
Как раз эту сиюминутность, которую живут артисты на сцене, передавая в зал, люди и ловят. Музыка кроме этого очень многое для этого делает, по причине того, что она поразительно чувственная в спектакле. Исходя из этого всё, что вступает в эту реакцию, идёт в зал.
И, само собой разумеется, постоянно возвращается обратно. Могу заявить, что для меня «Последнее опробование» – неизменно праздник.
Михаил Делягин о роли общаков в работе ЦБ
Клим Иван и Жуков Диденко — Терминатор против Алисы Селезнёвой
