Самодуры высоко не поднимаются

Народный артист России Виктор Сухоруков – один из самых работоспособных актеров отечественного кинематографа. После дилогии Алексея Балабанова «Брат» и «Брат-2», сделавшей его знаменитым, Виктор Иванович снялся еще в 50 картинах.

На недавнем кинофестивале «Окно в Европу» в Выборге он был самым ярким персонажем. Сначала на кинофоруме отметили 20-летие «Бакенбардов», где Сухоруков сыграл свою первую большую роль, затем 10-летие «Брата-2».

А потом Сухоруков предстал в новой картине Станислава Говорухина «В стиле jazz».

— Виктор Иванович, а ведь большинство картин, в которых вы снялись после «Брата», в широкий прокат так и не вышли. Вам не обидно?

– Конечно, обидно! С распадом СССР на постсоветском пространстве была разрушена сеть кинотеатров. Теперь наши прокатчики во главу угла ставят не искусство кино, а бабло.

Им же только деньги подавай – много и быстро. Про наши, российские фильмы они говорят: этого никто смотреть не будет!

Никакой ответственности перед своими людьми – только жадность. Они закупают и рекламируют все подряд, и все это разнообразное голливудское дерьмо!

– Это правда, что вы сейчас снимаетесь в роли Никиты Хрущева?

– Фильм не о Хрущеве, а о его времени. Режиссер Сергей Попов снимает по заказу Первого канала многосерийный фильм «Легенда о Екатерине». Картина о Екатерине Фурцевой, ее блестяще играет Ирина Розанова.

Моя роль – одна из главных. Материал масштабный, огромные массовки. Вот недавно снимали XX съезд КПСС.

В Кремле, прямо в Георгиевском зале. Все очень серьезно.

– Трудно сыграть такого деятеля, как Хрущев? Вы его представляете в качестве самодура?

– Почему? Самодуры так высоко не поднимаются.

Нет, это изощренный, хищный, циничный, расчетливый, умный человек. Уверяю вас, глупец бы даже до райкома партии не добрался Противоречия, нестыковки, плюсы и минусы производят такие взрывы в биографии Хрущева, которые как раз интересно играть.

Я не изображаю Хрущева клоуном, кукурузником, я не буду смеяться над ним. Буду играть человека, который достиг высшей власти, идя по трупам.

И в то же время покажу Никиту Сергеевича, каким его знают немногие. Покажу влюбленность, ревность. Принято считать, что ловеласом был Брежнев.

А, знаете, сколько детей было у Хрущева? Пятеро.

У него и незаконнорожденные дети были.

– В возрасте под 50 вы уехали из Петербурга в Москву. Если бы в Питере остались, как бы сложилась ваша судьба?

– Те, кто остался, кто живет в Петербурге, мне сегодня жалуются: у них нет роста. Они актеры не хуже меня, но остались там же, как будто десяти лет не прошло. Скорей всего, со мной случилось бы то же самое. Даже хуже.

Я бы просто спился. Я вам скажу страшную вещь: в Питере я пил, в Москве мне не пьется. Уже 11-й год как не пью. А в Питере из Бехтеревки не вылезал.

Меня выгоняли по статье. Волчий билет у меня был, к театру не подпускали, я бедствовал, бродяжничал, вкалывал грузчиком, посудомойщиком, хлеборезом. После рюмки-двух мог сорваться и полететь в бездонную пропасть

– А сейчас у вас, значит, «трезвость – норма жизни»?

– Да, после стольких лет трезвости я уже забыл «прелесть» воздействия алкоголя. Забыл, каким я становлюсь в таком состоянии. Раньше я плыл и плыл, летел и летел, отдаваясь судьбе.

А сейчас, наверное, стал скупее в желаниях, как говорил Есенин, но в трезвости я воспринимаю мир очень интересным.

– Вы же еще и курить бросили

– С 1992 года не курю. В те годы в Питере в ларьках не было папирос. Помню, маюсь на Васильевском острове в очереди за куревом, а у меня язва желудка. Мне больно, а я стою – дурак Я понимал, что курение – главный враг для желудка, что надо бросать, но это так тяжело, невыносимо.

И тут я понял, что неправильно употребляю глагол: не бросать надо, а объявлять войну. И я себя отправил на фронт, на войну с папиросами.

Мой враг был не Гитлер, а курение. У меня были окопы, бои, у меня были поражения, когда я лежал на второй день, когда меня трясло, колбасило, и был холодный пот, как у настоящего наркомана.

Но я тогда говорил себе, как у Аркадия Гайдара: мне бы только три дня простоять и три ночи продержаться. И после этого я уже никому этих трех дней не отдам.

Я шел на войну умирать, но я ее победил, эту папиросу!

– И сейчас вы находитесь в прекрасной физической форме! Как поддерживаете себя в тонусе?

Тренажеры, бег по утрам?

– Нет, форму никак особо не поддерживаю. Живу и живу.

Иногда остеохондроз дает о себе знать, то плечо заболит, то палец онемеет, то в глазах двоится И роли нелегко даются. В театре Моссовета в спектакле «Царство отца и сына» я играю Федора Иоанновича.

Отыграл спектакль – заснуть не могу. Не спится, и все тут. Колобродит внутри все, нервы на взводе. К пяти утра угомонишься – хорошо.

Но без помощи снотворного. И конечно, без рюмочки. Такой уж у меня темперамент!

Иногда это мешает, но я своим темпераментом стараюсь все-таки управлять.

Михаил Делягин о роли общаков в работе ЦБ

Супер уловистая оснастка на черноморскую ставриду. Крючки-самодуры.