Максим кантор: возможен социализм не из-под палки!!
Он сомневается в том, что Ленин был германским шпионом. Он категорически против фашизма и уравнивания коммунизма.
Сын философа Карла Кантора, превосходный живописец Максим КАНТОР, своим недавним романом «Красный свет» расколол просматривающую публику. Одни восхищаются, другие ненавидят.
Одни уверены в том, что Кантор обидел «либеральную интеллигенцию», другие с огромным интересом прислушиваются к речам непреклонного социалиста.
— Вы ставите перед собой огромные задачи. Желаете воспитывать, направлять?
– Само собой разумеется, невежественного человека возможно воспитать. Я желаю поведать историю страны, как я её осознаю, и увязать её с историей мира.
Последние 30–40 лет это у нас потеряно. на данный момент страна напоминает мышь, которая мечется по полю, кидается из края в край, не зная, как и куда выбраться.
– Вы рассказываете: не имеет возможности для того чтобы быть, дабы те, кто сжигал иудеев, и те, кто их освобождал, были поставлены на одну доску; дабы один строй был приравнен к второму, и приводите множество аргументов. Вообще-то на уровне совести вопрос решается легко, и без для того чтобы количества аргументов.
Но многие люди уже сверстали себе в голове картину мира, и свободные суждения на эту тему их бесят. Такие свободолюбивые помой-му, а на деле – роботы идеологической программы!
– Вы правы, это основной узел, это оселок всех исторических рассуждений о ХХ веке – сравнение коммунизма и фашизма. В историческом альянсе двух народовластий, направленном против нацизма, был великий смелый момент, но срочно по окончании победы была поставлена уже вторая задача – бороться с коммунизмом.
И показалась другая идеологическая концепция, уравнивающая фашизм и коммунизм. Появилось некое представление о «тоталитаризме по большому счету», которое не исторично, по причине того, что обрисовывает сходу пара культурных обществ.
А их нельзя подверстать под одну крышу – на том основании, что, мол, и в том месте и в том месте коллектив господствовал над индивидом.
Нет. Коллектив в Японии, Китае, Камбодже, России, Германии господствовал над индивидом по-различному. Но это сравнение настойчиво проводилось.
В то время, когда в 90-е годы ввели сумасшедший термин «красно-коричневые», это была одна из поразительных нетактичностей. Так как историк – это тот, кто даёт правильные определения и разбирает всякое явление и в его полноте, и в его особенности.
Вообразите себе доктора, что путает чуму с холерой, что говорит – «ну, по большому счету это заболевание у вас». Никто не говорит, что сталинская Российская Федерация была здоровьем, это было больное общество, но оно было больно совсем по-второму, чем была больна гитлеровская Германия.
А эти «доктора» приходили в чумной барак и лечили дизентерию на том основании, что температура-то высокая, а дальше приходится большое количество лгать, что от дизентерии ещё больше умирают, чем от чумы, и что холера весьма похожа на рак Результатом этого якобы врачевания и явилось отечественное якобы демократическое общество сейчас. Вследствие того что в ответ на эту условную фигуру обобщённого «тоталитаризма» показалась такая же обобщённая условная «мыльная» народовластие.
Но не может быть «демократии по большому счету». Народовластие связана с культурной историей конкретного общества, конкретного «демоса». Во Франции она другая, чем в Англии.
Но это обобщённое представление о заболеваниях века как о тоталитарной «чумохолере» родило такое же неприятное представление о некоей обобщённой «демократии», и это – громадная беда. Это представление деятельно насаждалось, и, в случае если задать вопрос себя – кем, ответ достаточно несложен.
В том, дабы уравнять нацизм с коммунизмом, заинтересован лишь один организм на планете. Капитал.
– Не желает ли капитал избавиться от идей по большому счету? Кушай, путешествуй, выключай голову. Несложнее руководить
– У капитализма случилась достаточно элементарная реакция. В своё время Маркс желал создать общество трудящихся без страны, чтобы труд обладал миром и любой приобретал сперва по труду, а позже по потребностям, отдавая себя коллективу.
А государство, насилия и инструмент власти, должно было неспешно уйти. В ответ на это капитал собрался выстроить государство без трудящихся! Все альянсы трудящихся, их естественную солидарность ликвидировали всячески. Внедряется корпоративное сознание.
Это локальное сознание, которое собственные связи и маленькие интересы ставит выше людской солидарности.
– Вы чувствуете, что капитал – некоторый единый спрут?
– Капитал – замена какого-либо иного слова. Имеется простые понятия, каковые разрушают людскую душу, – нажива, жадность, жестокость, убийство. Эти понятия частенько в отечественном сознании подменяют словами – инициатива, смелость, дерзание.
Говорят: вы не смотрите, что он таковой жадный и подлый, он таковой инициативный и дерзновенный! Но все дерзания должны быть связаны с состраданием и добродетелью, чего нажива не подразумевает.
Развитие человечества в сторону капитализации, при том, что три четверти населения недоедают, – это не просто безнравственно, но – губительно.
– А вероятны ли задачи и цели культуры, каковые подготавливали бы иное, более честное общество?
– В первую очередь нужно вернуть те формы творчества, каковые были старательно стёрты с лица земли постмодернистским сознанием последних 30 лет. Так как корпоративное общество, о котором я говорю, программно, последовательно ликвидировало цели и формы мастерства, совершенно верно так же как ликвидировало и ликвидирует целые культурные образования страны.
Устраняется цельная форма произведения, убивается, например, форма романа. Меня упрекают – как, для чего вы пишете такие громадные романы, а я пишу сознательно, по причине того, что нужно вписать дрызготню отечественных дней в громадную историю.
Нужно писать романы, нужно писать картины – картины, а не инсталляции, настоящие картины, с людскими образами, нужно писать историю культуры, историю страны. Нужно вернуть человеку человеческий образ вместо данной раздробленности, рассказиков ни о чём, реплик дня.
Вместо всего этого пёстрого и безлюдного – вернуть громадную художественную форму. Во всех видах мастерства.
Классическую громадную художественную форму.
Вне этого ничего не будет. По причине того, что сознание намерено дробят, ослабляют, оно делается клиповым. И делают это если не по какому-то генплану, задуманному в пещере Саурона, то, по крайней мере, весьма последовательно.
Владея клиповым сознанием, общество делается беспомощным, и с ним возможно сделать что угодно. Это общество мелких потребителей. на данный момент на всех «фронтах» искусств показался возврат к большой форме.
И имеется весьма сильная тоска по социализму – об этом говорят кроме того те люди, от которых никак не было возможности этого ожидать.
– А вероятен социализм – но не из-под палки?
– Само собой разумеется, это и имеется цель.
– И культура обязана подготавливать человека к такому обществу?
– Культура обязана подготавливать человека к нравственному обществу, к человечному обществу.
– Нас подготавливали-подготавливали, а мы вона где были
– По причине того, что нам большое количество лгали, что мы из одного лжи резво бросились в второе. Уничтожив неудачный казарменный социализм, пришли в казарменный капитализм, что был ещё хуже.
Сейчас нам говорят о радикальном мастерстве, а это никакое не радикальное мастерство, это явление полностью сервильное, декоративное, обслуживающее богатых. В случае если нет человечности, все определения – актуальный, радикальный – теряют каждый суть.
– Вы не состоите ни в каких корпорациях, партиях, кружках? Один в поле солдат?
– Я одинокий солдат и не воображаю ничего и никого, не считая самого себя. Это принципиальная позиция. Я на этом стою.
Не пологаю, что я забавен, – скорее меня побаиваются.
– Само собой разумеется, а что если да ваша заберёт!
Михаил Делягин о роли общаков в работе ЦБ
Максим Бендус про левый взор на оружие
