Неповторимый
В Израиле погиб режиссёр и актёр Михаил Козаков, завещав похоронить себя в Российской Федерации. В драматической жизни артиста это – последняя перипетия
Актер он был высококлассный, режиссер неровный, с одним шедевром и тремя увлекательными фильмами, чтец – на любителя, а писатель отменный – его автобиографические книги читаются не хуже авантюрных романов.
Но не так уж принципиально важно, где как раз, в какой области посильнее выразился неповторимый «запах личности». Козаков – это Козаков: запоминался с первого предъявления. (Неправдоподобный красавчик! Совсем и не нужно мужчине быть таким – ей-всевышнему, совершенно верно нарисованный!)
Как у лермонтовского Печорина, у него были ни при каких обстоятельствах не радующиеся глаза. И страно прекрасный голос с чуть манерными «декадентскими» интонациями. (Что не помешало ему блистательно озвучить Слоненка в мультипликационном фильме «38 попугаев».)
В середине 70-х он внезапно разразился целым каскадом комедийных ролей, среди которых и «ветхий воин, не опытный слов любви» из «Здравствуйте, я ваша тетя!». Элитарный актер, один из корифеев «Современника», сыгравший Дон-Жуана у Эфроса (пускай и во втором составе), – нормально шагнул в массовую культуру.
Которую, но, не очень-то и покидал со времен «Человека-амфибии».
Это сейчас актер может утром лабать сериал «Неизменно любовь ни при каких обстоятельствах», а вечером изображать Гамлета в театре. А в 70-х годах за такие штуки критики сжирали с потрохами. Но тут обошлось. (Обожали его кроме того критики – так как и среди них попадались женщины)
Помимо этого, иногда Михаил Михайлович фигурировал в роли Дзержинского, и данный образ всякими инстанциями был наподобие как за ним закреплен.
Увлекательный компот получается – но об этом сам Козаков написал в книге «Третий звонок». Еще действительно и не болел, в то время, когда писал книгу, но с кокетством настоящего актера растолковывал – в его жизни уже прозвенел третий звонок, нужно подготавливаться, подводить итоги
Но будущее никуда не торопилась. Дала режиссеру бессмертных «Покровских ворот» и книгу мемуаров выпустить не одним изданием, и справить 75-летний юбилей.
(Возможно, будущее – также женщина?)
Я как зритель приметила Козакова, в то время, когда вышел каким-то чудесным образом снятый на «Беларусьфильме» в конце 60-х хороший мини-сериал «Вся королевская рать» по роману американца Р.П. Уоррена.
Это было предсказание того, что в Российской Федерации произойдёт значительно позднее и будет смотреться куда карикатурнее. Это – про изнанку народовластия, про общую коррупцию, про судьбу сильного и злого человека, что решил оседлать жизнь.
В данной картине вместе с прекрасным Георгием Жженовым (он игрался губернатора Старка) поразительно сыграл Михаил Козаков. Он изобразил молодого, образованного, талантливого журналиста, что отправился в команду Старка, надел маску закоренелого циника и погряз в политических интригах.
У него настороженные глаза, он усмехается как всезнайка и пробует «держать пояснице». Всезнайство и мнимый цинизм – прикрытие, уловка, защита. Джек Берден скрывает жизнь сердца, где живут обычные эмоции, но пропитанный иронией голос все-таки неоднократно дрогнет от боли, бешенства, страха, растерянности, любви
Михаил Козаков в жизни не то дабы носил маску – но, само собой разумеется, также «трудился под прикрытием», защищался. Эта его трубка, томный вид Многие вычисляли его надменным Актером Актеровичем.
Но известные саркастические интонации Козакова частенько скрывали «беду от ласкового сердца». Так как он, переигравший в юности много корыстолюбивых подлецов, был непрактичен до удивления.
И временами до того простодушен, что кроме того необычно.
Возможно, различные намешанные в Козакове крови не только не слились в примирении и согласии, но устраивали между собой форменные разборки. И вот из смышленого и практичного иудея Козаков преобразовывался в мечтательного вольного грека, а после этого в экстатического русского с его патологическим идеализмом.
И поди предугадай, кто сейчас «вылезет»!
Но всем козаковским ипостасям были свойственны работоспособность и плодовитость – покинул он на данной почва много. И детей, и фильмов, и верных зрителей.
Я повстречала его пара лет назад на одной вечеринке, под ручку с новой женой (в которой ничего хорошего, не считая юности, не было). Он был навеселе, что ему шло до определенной степени.
Позже артист становился чересчур шаловлив, но, само собой разумеется, злодейского собственного обаяния не терял.
– О! – бурно приветствовал меня Козаков. – Вот Москвина! Она у нас не блещет красотой, но блещет умом!
Отчаянно блещет!
Я смеялась – не обижаться же? Мы говорили с ним пара раз об жизни и искусстве – думается, с обоюдной пользой. Он мне был красив не только как человек великой кино- и театральной эры.
Чувствовалось, что Козаков личность хоть и сложная, но, по сути, чистая. Он безумно, очень, действительно обожал мастерство, всякое мастерство: стихи, музыку, театр, кино, живопись.
Никакого снобизма – это была его повседневная пища, еда ума, без которой нереально было жить. Не напрасно же Козаков выучил наизусть много стихотворений – душа его жаждала поэзии, как жаждут люди воды в пустыне.
Он не имел возможности жить «просто так», не загораясь, вне творчества.
И наряду с этим весьма неспокойно было у него на душе. Мне кроме того казалось, другой раз он не осилит со собственными страхами, живет в состоянии паники. Так как его отъезд в Израиль 92 года – что, как не паника?
Знавший вкус громадного успеха, Козаков с болью видел, как изменяется его публика, уезжает, умирает, перестает по большому счету куда-то ходить.
Кое-какие ворчат – мол, метался Козаков туда-сюда. Прекрасно, «живите собственную жизнь» умней Козакова.
А он со собственными безалаберностью, упрямством, рабской преданностью и безупречным артистизмом мастерству заслуживает любви и сострадания.
Из-за чего так хороши его картины – «Безымянная звезда», «Визит женщины», «Покровские ворота»? По причине того, что в них нет ни политической, ни эстетической конъюнктуры.
А имеется «горячая души» любовь и сливки режиссёра к актерам (и к людям, добавим мы).
«Умолк день назад неповторимый голос» – как-то написал поэт.
Думаю, неповторимого Михаила Михайловича Козакова оптимальнее помянуть стихами
Михаил Делягин о роли общаков в работе ЦБ
НЕПОВТОРИМЫЙ ФИЛЬМ! \
