Россия, родина слона
Вышла в свет новая книга видного писателя, лауреата всевозможных премий Захара Прилепина – «Обитель». В ней создатель отправляет собственного молодого храбреца в Соловецкий лагерь особенного назначения (СЛОН) и делится с читателем чувствами и мыслями по поводу России, отчизны СЛОНа
Количество книги пара устрашающий – 746 страниц, но это никак не рекорд, Дмитрий-то Быков, в то время, когда ещё интересовался сочинительством, бывало и по тысяче страниц накатывал. Возможно, часть современных русских писателей, садясь за работу, сходу нацеливается на премию «Громадная книга», истолковывая её наименование через чур практически.
А возможно, люди писать, кто его знает. По крайней мере, размер «Обители» показался мне чрезмерным: вот так как Солженицын, говоря об одном дне Ивана Денисовича, уложился в маленькую повесть. Но он был реалист и создавал текст на базе личного опыта.
А Захар Прилепин – натуралист и в Соловках не был, исходя из этого, возможно, ему необходимо разогревать воображение и шепетильно обставлять вымышленный мир множественными приключениями и красочными деталями.
Финиш 20-х годов. Волей коммуниста Фёдора Эйхманиса на месте бывшего монастыря выстроен фантасмагорический преисподняя с научными станциями, журналами и газетами, театром и оркестром на добавку к каторжным работам.
Юный человек Артём Горяинов, попавший в Соловки не за политику, а за бытовуху (случайно убил в драке отца), влачил обыденное существование в двенадцатой роте, пока случайно не попался на глаза сатане-Эйхманису. С этого момента жизнь его стала авантюрным романом, и он побывал практически во всех кругах соловецкого ада.
Он искал монастырские клады на далёких островах, трудился в научной лаборатории, был отобран как боксёр для организации спортивной секции, пережил страстную сообщение с Галиной, любовницей Эйхманиса и пробовал с ней бежать на катере в Финляндию – словом, нашёл в неволе всю полноту судьбы.
Мы по Солженицыну знаем, что русская территория – это место, где грамотные мужчины большое количество спорят о России, советской власти и социализме. Сенсорная депривация (другими словами страдания и лишения) обостряют интеллект, а компания такая подбирается, что на воле и не отыщешь.
В романе Прилепина также имеется данный момент, но он в книге не первого класса, тут всё уже сообщено до него, нет, у писателя упор иного рода. Страдания обостряют в первую очередь чувственность – вот в чём дело!
Исходя из этого «Обитель» – это в основном роман о еде.
Храбрец стонет от счастья, хлебая кроме того баланду с безлюдным кипятком, а в то время, когда будущее отправляет ему внеплановые кусочки – горсть ягод, пирожок с капустой, борщ либо недоеденную икру с чекистского стола – автор находит убедительные слова и самые жаркие для описания этого блаженства. При виде жирной ласковой селёдки у храбреца кроме того происходит дикое эротическое возбуждение, детально обрисованное в романе.
Храбрец не сформировался как личность, но он – носитель крепкого тела с отменным чувственным аппаратом, исходя из этого через него создатель упоённо переживает физиологию судьбы. Мучения громадны, но огромно и удовольствие!
Стоит попасть в лагерь, как обычная баба в юбке сделается Афродитой, постельное бельё – эдемом, а кусок хлеба – божественной эйфорией. Захар Прилепин не через чур силён в отвлечённых рассуждениях, но вот плоть судьбы, её запах и вкус он чувствует с недюжинной силой.
Исходя из этого созданный им «соловецкий мир», при всех кошмарах, очень привлекателен. В нём все настоящие сокровища находятся на должных местах.
Свобода, которой мы пользуемся а также не чувствуем её, – высшее в лагере благо. Еда, которой на воле завались, добывается в поте лица либо посылается как милость.
Любовь, обесцененная Сейчас, предстаёт чудесным образом и безумным эйфорией а вправду, не посидеть ли нам всем в лагере, дабы обновить и усилить собственное чувство судьбы? Особенно интеллигенции это пошло бы на пользу.
Она в лагере по большому счету здорово приходит в себя.
Но имеется одно препятствие этому дивному жажде, и его Захар Прилепин живописует с той же силой, что и чувственные блаженства лагерного бытия. Бьют и убивают тут с таким же страстным наслаждением, с каким кушают и дремлют. «Соловецкий мир» населяют «мужчины особенного назначения», русские мужчины, наделённые свойством чрезмерной и тщетной жестокости.
Эта жестокость – разновидность такой же чрезмерной жизненной силы. Народ столетиями копил в себе эту силу, дабы выжить, исходя из этого потенциальный энергетический заряд его беспримерен.
В случае если данный заряд не направить на созидание – народ будет пожирать сам себя, что и продемонстрировано в «Обители».
Истоки беспримерного ожесточения – в Гражданской войне. Через неё прошли и арестанты, и охранники, и наибольшее руководство.
На войне не запрещалось убивать, и люди привыкли. А носители «десяти заповедей» тут же, бок о бок со всеми, на неспециализированных работах – но их слово еле слышно.
Но, герой романа так занят отчаянным выживанием, что кроме того кроткий и святой папа Иоанн, единственный добродетельный персонаж «Обители», его злит. Он и сам окажется способным к тщетной жестокости – оказавшись в одной камере с чекистами, бывшими палачами, которым он замывал окровавленные сапоги, Артём начнёт сладострастно над ними издеваться.
Это ни для чего не требуется, не считая удовольствия собственной лютостью – так кто тут жертва, кто палач? Создатель и сам не знает, оттого его роман так долог, так сумбурен и снабжён комментариями и лишними послесловиями
Захар Прилепин остро чувствует себя частицей русского народа, но в этом качестве он несёт в себе возможность быть и жертвой, и палачом. Сам в себе автор опознаёт угрозу таящейся в душе тщетной жестокости.
Осознаёт, что имел возможность бы быть в Соловках каким-нибудь «терпилой», а имел возможность бы – и главой. Да самим Эйхманисом имел возможность бы быть.
Так как основной демон СЛОНа ему открыто нравится, и он в этом признаётся. Так что мир прилепинских Соловков ни за что нельзя воспринимать как историческую достоверность – это в первую очередь внутренний мир писателя.
Тяжело жить с этими демонами в душе! Возможно, оттого Захар Прилепин столь мрачен и практически начисто лишён эмоции юмора.
Жаль, что по реке генофонда к этому одарённому человеку не приплыла хоть одна лодочка, гружённая русским русским и смехом кротостью, без сомнений, существующим наровне с жестокостью Но тогда мы взяли бы совершенного писателя, а этого в природе быть не имеет возможности.
Михаил Делягин о роли общаков в работе ЦБ
Тираннозавры показались в Российской Федерации? Либо все таки Российская Федерация — отчизна слонов? Килеск и неуместный патриотизм
